— Идем, — поднялся Никифоров, — только кто тебе пить даст, дурачок? — пожурил парень, перешагнув через Кацуки. — Мы несовершеннолетние. Просто потаскаемся с туристами.
— Согласен, — улыбнулся Юри и тоже отправился собираться.
***
Гид рассказывал интересные вещи, и первые минут сорок Юри старательно переводил для Вити, но вскоре тот махнул рукой, мол, брось эту ерунду, и парни просто таскались из одного зала в другой, созерцая красоту убранства и японскую скромность, проявлявшуюся в минимализме, а затем и вовсе вслед за группой из пятнадцати человек спустились в нижние покои. По сути, это был подвал, только с большим количеством ходов и коридоров, смахивающих на подземные катакомбы. Конечно ни Юри, ни Виктор не приблизились к низенькому столику, уставленному чашечками с саке, по словам гида, изготовленным по старинному рецепту, и вместо этого как-то отделились, решив, что пока другие заняты, они вполне могут прогуляться по коридорам. Сюда было проведено электричество, но связь не ловило, поскольку глубина все же была приличная. Именно поэтому, чем дальше парни уходили, тем больше Кацуки охватывала тревога. Ладони вспотели, и он постоянно вытирал их об штаны своего спортивного костюма.
— Витя, может, пойдем назад? — когда очередной поворот остался позади, попросил Юри.
Виктор притормозил, рассматривая стены, и заявил:
— Хм, а здесь довольно высокая влажность, — провел пальцами по каменной поверхности и, кивнув, обернулся к Юри, — да, ты прав, идем обратно.
— А ты… ты помнишь дорогу? — старательно держа себя в руках, пробормотал Юри, но выдала его, во-первых, испарина на лбу, а, во-вторых, японец сжимал олимпийку на груди.
Никифоров намеренно не стал акцентировать внимание на состоянии Юри, делая для себя пометку об этой его фобии и, преспокойно взяв брата за руку, повел обратно. При этом Витя болтал, рассказывая кое-что из химии и физики — чего-то там о радиации, опасных дождях — и даже вовлек в диалог Юри. Но потом случилась беда. В масштабах восприятия Юри, разумеется. Хотя, признаться, и Виктор несколько опешил.
Но у него были поистине стальные нервы. Никифоров был из тех людей, которые не поддаются панике до самой последней секунды. Разве что исключение — выходки Кацуки, пробуждающие ревность, в остальном Витя был ко всему холоден.
Поэтому, когда где-то вдали гулко щелкнуло и резко непроглядная чернеющая тьма поглотила коридор, Виктор первым делом посильнее сжал ладонь Юри, ведь того пошатнуло на стену. Витя понимал, что брату сейчас придется туго, ведь даже ему немного сдавило грудь, а он вовсе не страдал клаустрофобией. Решив, что поругает себя за неусидчивость потом, блондин проговорил четким и ровным голосом:
— Юри, сейчас мы вернемся, хорошо? Иди рядом со мной. Препятствий нет.
Кацуки не то что не ответил, он и не шелохнулся, вжавшись в стену, а пальцы вокруг ладони Виктора сжались крепче. Сил у Юри хватало, так что Никифорову стало больно. Он, перехватив запястье парня, освободил свою руку и повторил:
— Мы сейчас же вернемся. Юри, ты понимаешь меня? — отошел на пару секунд, чтобы достать мобильник, и тут же упустил момент, когда Кацуки тяжелым мешком рухнул на пол. — Твою мать, — ругнулся Никифоров, включил на телефоне фонарик и, положив гаджет на пол, присел рядом с Юри.
Тот был без сознания. Витя попытался его поднять. Вышло с огромным трудом, ведь безвольное тело не так-то просто удержать. Кацуки все время соскальзывал и падал. В конце концов, изрядно пропотевший Виктор, мысленно похвалил себя за тренировки, взвалил парня на плечо и, прихватив телефон, двинулся в обратный путь. Он в самом деле ориентировался хорошо, но давление под землей было иным, и разболелась голова, а пот застилал глаза. Оказалось, что «прогулялись» они довольно далеко от основного зала, куда в итоге и вышел Витя, а там, тяжело дыша и радуясь, что здесь исправно работает мощная система вентиляции, упал на колени, придержал голову брата и уложил его на пол. Никифоров огляделся, прохаживаясь по залу, обнаружил циновки, притащил к Юри и уложил того поверх них. Горшочки с вином стояли на полках и ничего другого парню не оставалось, кроме как плеснуть немного в чашку, что среди других таких же оставили на столике, затем подойти к Юри, набрав напитка в рот, брызнуть тому в лицо. Кацуки вначале не отреагировал, но, когда Виктор повторил процедуру, вздрогнул и, щурясь от света фонарика, приоткрыл глаза.