Чертыхаясь и увязая по колено в иле, я тоже начал выбираться на берег. У селянок я мог хотя бы узнать, куда меня вынесло течением. Осторожно пробираясь по мелководью, я услышал девчачий визг. Не иначе, как на шайку Рябого напоролись.
Девчонок надо было срочно спасать! Уже не таясь, я попер через камыш, как разъяренный кабан. Похлопав по кобуре, я обнаружил, что маузер я-таки утопил! Молодец, поздравляю, кобуру после промаха забыл застегнуть. Из голенища я вытянул нож, несерьезно, но хоть что-то. Тем более, что банда моего нападения точно не ожидала.
— Пусти, пусти говорю! — услышал я сдавленный девичий голосок.
Потерпи родная, мне недолго осталось. Я шагнул через невысокий кустарник на берег. Так и есть, угодила бабочка в ловушку. Хрупкая девушка с длинными черными волосами пыталась вырваться из лап… нет, это не бандит. Слишком уж холеный. У Рябого в шайке были сплошные оборванцы, а у этого козла рубашка шелковая имелась. С искрой, чистая-глаженная. Шапочка с двух сторон подбитая мехом, штаны в желтую полоску и начищенные черные сапоги. Морда пухлая, розовая, аж лоснится.
Но то, что он модно одет, не давало ему право лапать селянок и рот им ладонью зажимать.
— Эй! — окликнул я мордатого, — девчонку отпусти!
Модник и его жертва от неожиданности застыли. А девчонка не промах, цапнула мужика за палец, подхватила с земли рубашку и, пока он размахивал укушенной ладонью, нырнула в ближайшие кусты и была такова.
— Молодец, — крикнул я ей вслед, — не пропадешь!
Девушка мне ничего не ответила, видимо неслась по кустам как заяц. А вот мордатому все происходившее явно не понравилось. Перестав размахивать рукой, он спросил:
— Кто таков?
— Комиссар Климов, — представился я, — Георгий Архипович. Из чрезвычайной комиссии по борьбе с контрреволюцией, бандитизмом и насильничеством.
Я думал, что мордатый хотя бы испугается. Ну или напряжется. Однако он широко улыбнулся и начал меня внимательно разглядывать.
— Георг⁈ Шутишь⁈ Или издеваешься?
Ничего шутливого или издевательского я в своем имени не наблюдал.
— Георгий, — поправил я мордатого, — для тебя Георгий Архипович. Повернись и руки за спиной скрести.
У мужика пояс был красивый. Витой, из золотых нитей. Вот им кабана и скрутим. А по дороге узнаю, где тут ближайшее селение. Для острастки я подкинул нож и поймал его за лезвие. Метать ножи, штыки и даже топоры с вилами меня штабс-капитан Черноус научил. Чудо-человек, чего только не умел и не знал. Слушать капитана у костра можно все ночь напролет было.
Но мужик и не подумал пугаться. Он потянул из-за пояса сабельку. Нехорошую такую, чудную, на мой взгляд сильно изогнутую. Такую я в детских книжках про арабских пиратов видел. Но несмотря на ее «сказочность», сабелька была опасная. Ей человека распластать от плеча до пояса — раз плюнуть.
— Беглый? — спросил он, покачивая сабелькой, — точный беглый. Поэтому и Георгом представляешься, скотина.
«Скотина» меня совсем не задела. А вот «беглый»… это что еще за словечко, у них тут в Самарской губернии до сих пор крепостные что ли имеются⁈ Да ну, бред, хотя мордатый на барчука похож. Только где они сейчас? Кто до Парижа эмигрировал, кто в степи с пулей лежит.
— За беглого — ответишь, — пообещал барчуку я, — и сабельку брось, пока не поранился.
Он и шага сделать не успеет, как я нож метну. С такого расстояния не промажу. Вместо того, чтобы оружие на землю швырнуть или пойти на меня, он положил два пальца в рот и лихо свистнул.
— Дуришь? — спросил я и вдруг услышал топот копыт. Ну конечно, барчуку не с руки пешком передвигаться. Коня он подальше спрятал, чтобы девок не пугать.
С конем я ошибся. Транспорт барчук спрятал, но то, что выскочило на опушку реки, лошадью было назвать никак нельзя. Передвигалось животное, как и конь, на четырех лапах, шею тоже похожую на лошадиную имело, но венчала эту шею морда похожая на дракона. Ну или на ящерицу с длинными усами и бахромой возле рта. И леший бы с ней, с мордой, если бы она не была отлитой из металла! Чистое серебро, честное слово! Новое, отполированное! Глаза — красные кристаллы, усы и грива — переливчатое золото!
Грудь у животного тоже была металлической. Это я на себе прочувствовал в тот момент, когда оно меня сшибло. Я как с паровозом столкнулся, в плече что-то хрустнуло и меня отбросило на заросшее ряской мелководье. Было больно, но не мне с четырьмя ранениями и восемью контузиями на боль жаловаться. Барчук бы точно не стал дожидаться, пока я скулить закончу. Добил бы, как есть добил.