Возьмем одну семью из тысячи других семей, проживающих во Франции.
Все идеально. Или же так только кажется на первый взгляд? Идеальный дом, украшенный со вкусом, идеальные дети, родители, отношения, идеальные манеры, от которых становится не по себе - настолько все кажется пугающим и отталкивающим - искусственным, неживым.
Стоит женщина с вьющимися тёмными локонами, падающими струйками на плечи. Стоит сероглазый мужчина, не позволяющий себе даже показать улыбку, в строгом костюме, на котором не было ни единой складочки. Светленький сын лет четырнадцати довольно улыбается, иногда хитро поглядывая на мать.И рыжий парень, на чьём лице застыла только одна эмоция - страх. Ярко-зеленые, словно светящиеся, глаза всегда выдавали его чувства как зеркало, отображая душу, истинное состояние подростка, а бледная кожа лишь с редкими веснушками заканчивали эту картину. На всем этом идеальном фоне он казался чужим, не своим. По сути, так и было. Чужой, неродной. По взглядам на жизнь, по мыслям, желаниям. Не такой.
Вильям шел по мокрой, блестящей от недавно пролитого дождя, дороге из школы, знакомой ему вот уже как одиннадцать с половиной лет. Ветер играл с рыжими прядками волос парня. Крупные капли сверкали на асфальте в последних лучах солнца. Медленно тьма, распуская свои когти, забирала к себе Лион, чтобы воцариться здесь ночью. Ясные и солнечные дни - большая редкость в этом городке, но настоящее счастье для людей, погрязших в рутине серых будней.
Вил, конечно, не был счастлив хорошей погоде как-то по-особенному, но все же становилось немножко лучше, когда приятное тепло ощущалось на щеках.
О своей же родной семье Вил знал немногое - лишь фамилию, которую и решил оставить себе. В доме не было принято разговаривать о его родителях, все хранилось в строжайшем секрете. Это угнетало парня.... Жить без знания того, кто ты на самом деле, чей ты, почему родные родители отказались от тебя, а живы ли они вообще. Миллион похожих вопросов изо дня в день не покидали его голову, доводя до плохих мыслей.
Помогала совладеть с собой стрельба. Странно, но его тянуло к оружию с ранних лет. Когда есть время, он, по возможности, ездил на окраину города стрелять за гаражами в компании таких же подростков. Только там он и находил счастье, покой. Пустит пулю другую в мишень, тело расслабляется, и идёт слабенькая и приятная дрожь.
Компания не особо большая: девять парней и одна девушка. Недавно их стало чуть меньше. Лилит, как прозвали девушку за свой дьявольский характер, выстрелила в ногу Джо Трену - одному из новеньких. И тот, конечно же, не осмелился вернуться. Позже все остальные всё же решили выгнать девушку с позором из банды, но это сильно сказалось на ней. Она буквально сошла с ума. По Лиону пошли убийства от огнестрельного оружия, и один свидетель дал показания именно на Лилит. Больше её никто не видел из знакомых. Может, это и к лучшему.
- Эй, придурок! - за спиной раздался громкий и низкий голос одноклассника.
"Аллен", - прокрутилось в голове Равиэля, заставляя почувствовать резкую вспышку страха, сковывающую тело.
- Я Вильям, а не тот, кого ты зовёшь, - ответил он, сохраняя внешнее спокойствие даже когда тяжёлая рука упала на плечо и с силой развернула его лицом к нападавшему. За все свое время, проведенное в школе, он понял несколько вещей - никогда нельзя показывать свою слабость, страх противнику и никогда не сопротивляться, иначе будет только хуже.
- Но все же ты отозвался, - хмыкнул Аллен и сжал руку, но тут же отпустил. Это показалось Вильяму подозрительным и не зря. Внезапно кулак влетел ему в живот, от чего пришлось согнуться.
- Против правил. Кастет. Ох, был бы у меня с собой пи... - попытался прохрипеть Вил, но ему не позволили завершить фразу. Следующая точка удара - челюсть.
- Здесь нет никаких правил. - Аллен гоготнул, оскалившись.
Вильям упал на землю, закрываясь руками от пинающих ног. Равиэль судорожно глотал ртом воздух и попробовал дать отпор со всех сил, но их было слишком мало. Перед глазами все начинало плыть, а картина становилась чересчур нечеткой. Он больше не сопротивлялся.
Какой-то проходящий мимо мужчина заметил завязавшуюся драку и, подбежав с громкими криками, разогнал толпу и помог пострадавшему встать. Но что было дальше, Вильям не помнил совершенно. На этом все как будто обрывалось.
Пришёл в себя он, лёжа в больничной палате, в которую едва пробивался дневной свет сквозь жалюзи.