Но Вильямс не мог считать себя удовлетворенным, — лишь в немногих случаях результатом его экспертиз было наказание виновных. Это случалось только тогда, когда в жульнических махинациях бывали замешаны лишь мелкие торговцы и поставщики.
Вильямс с нетерпением ждал решения по уваровскому делу, — более наглого и грубого обмана ему еще не попадалось. Он надеялся, что министерство не сможет утаить эту скандальную историю. Действительно, дело это получило настолько широкую известность, что министерство решило доложить о нем царю, — предпринять какие-либо самостоятельные меры против Уварова оно не осмелилось. И докладная записка Вильямса была доставлена Николаю II. Граф Уваров принадлежал к самой верхушке правящих кругов царской России и был достаточно близок к царскому дому — числился «командиром роты конвоя его величества».
Узнав об уголовных проделках своего приближенного, приведших к разорению многих сотен крестьянских семей, Николай и не подумал наказать этого сиятельного мошенника. Вместо этого царь собственноручно начертал на докладной записке Вильямса поразительную резолюцию: «Считать дело якобы не бывшим».
XII. УЧИТЕЛЬ ЖИЗНИ
«Василий Робертович был не только ученый и профессор. Он был учителем жизни».
Уваровское дело многому научило Вильямса. Он все больше и больше убеждался в полной непримиримости интересов передовой науки с интересами правящих классов — помещиков и капиталистов. Граф Уваров и все прочие подобные ему властители России хотели, чтобы ученые были их верными слугами.
«Люди науки, — говорил Вильямс об этой эпохе, — должны были писать и говорить только то, что угодно было капиталистам. Наиболее честные из нас всегда переживали трудные противоречия: делать полезное в науке означало множить власть капиталистов и усиливать ограбление трудящихся. Так не лучше ли совсем не делать полезного, а прожить свой век как-нибудь или работать для теории, для «чистой» науки?
Нам, не вышедшим из господствующего класса, учиться было мучительно, но еще мучительнее было работать, поэтому так много трагического в судьбе больших ученых капиталистического общества».
Были и такие ученые, которые пошли в услужение господствующим классам и ревностно отстаивали их интересы. Вильямсу они были знакомы и по Петровке, — чего стоил хотя бы один Юнге! Нет, ни за какие блага в мире Вильямс не согласился бы итти по стопам Юнге.
Но он не захотел и замыкаться в скорлупу «чистой» науки, он не мог отгородиться от общественных интересов и нужд народа. Недаром он был воспитан на революционно-демократических традициях, недаром он был учеником Тимирязева.
И Вильямс пошел по самому трудному пути.
Он возвышал свой авторитетный голос ученого в защиту трудового народа. Пусть по приказу царя удалось замять дело Уварова, но выступление ученого по этому делу получило известность и сыграло положительную роль в разоблачении подлинной сути господствовавших в России порядков.
Вильямс не уставал быть пропагандистом передовой науки. Он, подобно Тимирязеву, выступал горячим сторонником дарвинизма, он читал публичные лекции и руководил сельскохозяйственным отделом Политехнического музея.
Еще в 1898 году Вильямс избирается директором этого отдела и целиком перестраивает его на научной основе с помощью своего ассистента Д. Л. Рудзинского, ставшего хранителем сельскохозяйственного отдела. Этот отдел привлекал все большее и большее число посетителей: все отрасли сельского хозяйства и все достижения агрономической науки проходили перед посетителями как составные части единой системы благодаря умелому подбору и размещению многих сотен экспонатов. По почину Вильямса при музее возобновила свою деятельность и Агрономическая комиссия, начавшая проводить доклады и циклы публичных лекций, а также организовывавшая систематические курсы по основным проблемам сельского хозяйства. Вильямс был душой и организатором многих подобных курсов и циклов. Обычно они открывались яркой и увлекательной вступительной лекцией Вильямса, в которой он с неизменным мастерством пропагандировал передовую агрономическую науку.
Идя по стопам Докучаева, Вильямс старался популяризировать сельскохозяйственные знания среди женщин и принимал деятельное участие в создании Высших женских сельскохозяйственных курсов в Москве, выступая на этих курсах в качестве постоянного и активного лектора.