- Род Витбергов, которые из московичей?
- Нет. – усмехнулся Збигнев, - Из прусичей! Но и в Москве я часто бывал. Я много где бывал, а про род Клинов не слышал ни разу. Откуда?
- Из-под Рязани.
- Далеко. – Збигнев тяжело вздохнул и сочувствующим голосом произнес: - Очень далеко! Оттуда до Вятки два дня бежать без отдыха. Или три дня скакать… А, ты, Всемир, сколько в долговой тюрьме сидел? – спросил он, слегка прикоснувшись к моему правому плечу.
И я впервые с начала разговора встав вполоборота, посмотрел на Збигнева. Мысленно прикинув сроки, я скорчил рожу дурачка и ответил:
- Девять месяцев в самой Вячке сидел, да тут почти три месяца.
Боярин Стоян Клинов демонстративно отвернулся, наблюдая, как Дарен Валин, тащит вьюк от снова запертой калитки. Я, глядя на «дедушку» и искоса следя за боярином, прикидывал – озвучить или нет одну из виманских заготовок? И хочется, конечно, укусить побольнее, но заготовка-то моя на другие обстоятельства рассчитана. Может и не сработать! Прикинул, что другого случая может и не представится и решился.
- Мне досталось не так много воспоминаний Самара. – начал я, наблюдая за тем, как Дарен снова идет к воротам, - Самое яркое это как его в три года на коне катали. Стражник посадил его на коня верхом и, держа коня в поводу, провел по всей деревне. На Вимане такой обычай! Самар в тот день радовался. Смеялся! Праздник сделали. И все Самара хвалили. А мама Самара плакала. Через несколько дней его прокатили уже вокруг всей деревни. Только вот беда! – я посмотрел на боярина и перевел взгляд на калитку, - Пока его катали, маму змея укусила и она умерла. Ну, так сказали Самару соседи. Правду он узнал в пять лет от других детей. Он тогда в приемной семье жил, вот ему старшие дети и рассказали, что в тот день его маму казнили как шпионку. – вновь глянув на боярина, я продолжил:
- Второе яркое воспоминание Самара, в семь лет ему стражники дали семь больших зеленых конфет «спящая радуга» называются! И кроме Самара никто эти конфеты не ел! Приемные родители каждый вечер ему давали съесть по одной конфете. И всю ночь он спал, ощущая их вкус. А обертки от конфет он хранил долгие годы. Больше-то у него ничего не было! Еще ему в тот год стражники подарили ремень для ножа с восьмиугольной пряжкой. Виманцы такие пряжки называют «каганские». Старшие дети ремень в костре сожгли, а пряжку бросили в реку. Так Самар с тех пор фантики от конфет всегда с собой таскал. Чтоб не сожгли! – я сделал паузу и посмотрел в глаза боярина.
- И хоть я не Самар, но выкидывать их не стал. Я взял эти фантики и показал магам в Горше. Оказалось, что эти конфеты как-то блокируют развитие каналов, чтоб у ребенка второе пробуждение спонтанно не произошло. Но я их все равно не выкинул! Они же ничего не весят. Сунул в чемодан и забыл… – услышав скрип калитки, я перевел взгляд, и стал следить, как Дарен, тащит очередной вьюк.
- Последнее воспоминание Самара это когда ему было лет 12 примерно. Он тогда на рыбалку пошел. А в детских деревнях на Вимане рыбачат только на пруду. Так вот, он увидел, как в пруду маленький мальчик тонет. Побежал и вытащил его из воды. Оказалось что это сын мельника. Мельник потом Самара выкупил у приемных родителей и забрал к себе. Учил его работать на мельнице. А дед мальчика оказался великим мастером и учил Самара делать «дайгонскую клинопись» на камнях из «чиханской долины». А сам Самар мечтал научиться делать «гаянский узор» на больших купеческих ларцах. – снова посмотрев на медленно краснеющего боярина, я закончил, - А больше от Самара никаких воспоминаний мне не досталось. Хотя вот читать я на виманском языке могу! Но когда и где Самар читать научился, в воспоминаниях не было!
В этот момент от казармы к нам подошла пара бояр с длинными шестами, безмолвно вставших немного в стороне. Когда Дарен притащил третий вьюк и вывалил его содержимое перед этими боярами, один из них обошел вокруг кучки пару раз и что-то показал второму. Второй боярин двухметровым шестом немного разгреб кучку и ткнул рукой во второй вьюк. Когда они закончили осмотр, то отошли метров на восемь назад, и оттуда один из них показал нам дулю.
- Можно смотреть! – перевел этот жест Збигнев.
Первым делом я проверил тубус со своими документами и амулетами. Документы были в полном комплекте, амулеты, подаренные Джаном, пропали. Остальные вещи были вообще не моими. Протянув Збигневу перстень, подаренный мне Випином, сказал:
- Этот перстень похож на мой. В камне должно быть подтверждение моей истории. Я камни читать не умею. Можешь проверить?