Объяснив, как пользоваться очками ночного видения, Грей продемонстрировал мне пульт дистанционного управления - он включал и выключал мои очки, когда хотел. Я бездумно кивнул головой, и только потом понял, что он имел в виду.
Естественно, без их зеленой подсветки я не мог и шагу ступить в окружавшей меня тьме, не рискуя завалиться на первой попавшейся неровности или споткнуться о корень или пень.
Но днем меня начали обуревать мысли о побеге. Улучить очередной момент, когда не будет экрана, а террористы утратят бдительность, уснут после утомительного ночного перехода - и убежать, как можно дальше, бегать по полю и размахивать руками - не может же уПор не обратить на меня внимание.
Но одной надежды на удачу мне не хватало для того, чтобы рискнуть.
Рискнуть страхом оказаться один на один с собако-волками и прочими зверями этого неизвестного мне мира.
Рискнуть опасностью остаться без еды и воды, замерзнуть ночью.
И после всего... рискнуть тем хрупким миром, который постепенно устанавливался в моих отношениях с этими странными людьми.
После того, как неведомая Пау вообще перестала подтверждать работу экрана днем, мы шли только по ночам, поднимаясь на исходе вечерней зари и останавливаясь, едва утренняя окрашивала небо в нежные розовые тона.
Грей начал крепко привязывать меня к себе веревкой.
- Извини, - проворчал он, когда сделал это в первый раз. - Это чтобы не вводить тебя в искушение.
Я тихо смеялся над его словами. Какое "искушение"? Я думал лишь о том, чтобы эти люди не подвергали меня пыткам и давали есть вместе с собой, и плелся за ними покорно, как баран.
Вечерняя заря - подъем - еда - ночь - марш, привал, марш, привал, марш, привал - утренняя заря, еда - куропатки и другие птицы, зайцы, рыба, грибы, каша, спирт - сон.
Споры о пути к убежищу. Рассказы из жизни. Философствования Грея.
Одежда воняет, борода чешется, вспыхивают язвочки прыщей, одни сменяют другие.
Зато вдруг ловишь себя на том, что вымахиваешь километры без напряжения. Что руки и ноги стали сухими и твердыми, как дерево. Что появляется иногда чувство, что можешь все, и жизнь такая маленькая и комфортная - в твоей руке.
Несколько ночей подряд мы шли вдоль реки. Если позволял берег, шли по краю обрыва, продираясь сквозь ночные заросли, или по песку у самой кромки воды, перекусывали у костров, накрытых специальным брезентом, чтобы не было видно сверху, отдыхая у тянущей холодом воды.
Я приноровился падать - главное сгруппироваться и закрыть лицо скрещенными руками. Так меньше шансов поймать мордой ветку.
Грей и Антон не выпускали ружей из рук. Периодически им удавалось подстрелить уток. Несмотря на то, что они возвращались по уши в грязи и воде, все были в восторге и много шутили про «рестораны» и «дичь», но мясо этих птиц мне совершенно не понравилось - оно просто воняло.
- Привыкнешь, - Грей пожимал плечами, выжимая майку и расстилая ее на траве, чтобы просохла, - ты же привык давиться синтетической бурдой. И к этому привыкнешь.
После майки он занимается своими обмотками, разматывая их по всей длине. Я смотрю на его спину и вижу на ней такие же прыщи, как и на своем теле. Это успокаивает.
Боги тоже смертны.
- Надо, чтобы он разделал парочку, - говорит Саша, - тогда, может быть, он посмотрит на это иначе.
Глядя на меня, она согнутым тонким запястьем убирает волосы с лица - ее изящные руки в крови и жире.
- Это мясо слишком дорого мне достается, чтобы я дал ему практиковаться на нем, - возражает Грей.
- К тому же опасно давать ему нож, - бурчит Антон.
- Да ладно, он привык к нам, - возражает Мира.
- Не в этом смысле. Он может случайно убить себя.
Они смеются.
- Черт! - вдруг кричит Антон, провожая взглядом очередную летящую над рекой пару уток.
- Чего? - спрашивает Грей.
- Опять они! Сколько их тут?
- Много, Эн. Много. Природа уже отдохнула и готова к возвращению людей. Которых стало гораздо меньше. Все уже готово к возвращению на круги своя.
- Вот только я еще не готова, - зевнула Мира, укладываясь. - Стать многодетной матерью.
- От кучи отцов! - взрывается смехом Саша.
Они опять смеются. А меня эта мысль поражает.
И правда, куда мы идем? Что мы будем там делать? Как мы будем... жить?
За все надо платить, и каждая монета имеет свою обратную сторону. Если ночью было холодно, то к утру я начинал жестоко страдать от холода и ледяной росы, но зато не было адского террора кровососов. Если ночью было тепло, то проще было сдохнуть, чем спать - в теплые ночи комары вились вокруг меня сплошным пищащим занавесом. Репеллент, который регулярно выдавала мне Саша, помогал держать их на некотором расстоянии - если я не забывал обновить его. Да, комары в таком случае не кусали. Они просто летали вокруг и пищали хором.