Несмотря на отчаянную усталость, не покидавшую меня ни на мгновение, я не мог уснуть из-за этого звука. Наверное, виной тому был и кофенил, которым постоянно кормил меня Грей - сначала в надежде увеличить мою крейсерскую скорость, потом по привычке, ненужности которой не замечал ни он, ни я.
Судя по их тихому посапыванию, они спали. А я только лежал и слушал бесконечную тишину, и смотрел в бесконечное небо, светлое днем, темное ночью.
Мой разум, повисший в невесомости между сном и явью, терзали мучительные безответные вопросы - зачем комары пищат? зачем они впрыскивают в кожу эту дрянь? Единственное объяснение, которое казалось правдоподобным в такие минуты - комаров сотворил дьявол, чтобы испортить творение Божие (конечно, я не был верующим человеком, я просто вкладывал в это объяснение весь заряд измученной иронии). Или же это порождения злых духов, озабоченных стремлением отравить человеку жизнь. Все остальные версии казались мне не выдерживающими критики.
Что комары делают здесь, где людей-то нет уже лет пятьдесят? Откуда они взялись, и чем питались их родители, пока нас не было?
У меня не было Лэпа, поэтому приходилось придумывать ответы самому.
Одно из двух. Либо они все минувшие годы ждали в земле и теперь восстали из сырых могил, чтобы напиться кровью - в первую очередь, моей. Либо материализовались из потустороннего мира только сейчас.
И еще я не мог понять - почему с каждым днем я все хуже вижу. По вечерам это достигало максимума, пугая меня до тошноты - вместо отчетливых деталей я видел лишь сливающуюся массу. Вместо лиц - если их не озаряло пламя костра - расплывчатые серые тени с пятнами глаз и рта.
Первое время по вечерам и на привалах я все еще тянулся к Лэпу, вместо которого мое запястье украшала бессмысленная игрушка, и каждый раз страдал, натыкаясь на глухую затычку на пути в инфосферу. Но постепенно эта дыра начинала затягиваться.
На одном из ночных привалов рискнул поделиться этим открытием с Греем.
Он хмыкнул в ответ, но, к моему удивлению, не стал унижать меня репликами в адрес моей беспомощности.
- Это ломка. Ты наркоман инфосферы, которая соблазняла тебя морем ненужной тебе информации. Инфоман. Отвыкание от наркотика всегда болезненно, но это проходит. Когда паразит оторвется от тебя и рана заживет, ты почувствуешь облегчение. Ты вернешься к жизни. К нормальной жизни.
Господи, какая ужасная чушь, думал я про себя, но молчал. Нормальная жизнь - в грязной одежде, под открытым небом, небритый и в прыщах. Просто прекрасная жизнь.
- Система высасывает твой мозг, заставляя его без устали прыгать по Сети. С одной порции ненужной тебе информации на другую, - продолжал философствовать Грей.
Мы отдыхали, развалившись на сырой от росы траве и глядя в черное небо, которое было особенно красивым, когда на нем горели звезды - как в этот раз. У меня не было никакого выбора, и я слушал Грея, не пытаясь спорить с ним, несмотря на абсурдность его высказываний. Временами я вообще не пытался понять, что он говорит, и просто дремал, ожидая следующего подъема. Ему же, казалось, неважно было, слушаем его мы или спим - наверное, ему было просто необходимо говорить. И слушать себя.
- Система внушает, что любая новая информация важна для тебя, что она может изменить твою жизнь к лучшему. Это ложь. По-настоящему нужная информация добывается только с трудом. Раньше это был труд поиска. В наше время основной труд - отсеять мусор. Который наплодили мы сами.
Я поворачиваюсь на бок и беру в щепоть немного земли - то ли земля, то ли песок, в темноте не видно. Оказывается, роса намочила его только чуть-чуть сверху. Под этим тонким мокрым слоем он совсем сухой.
- Хотя казалось бы, где прогресс? Где цивилизация? Зачем мусор? Без него нам было бы так просто жить.
- А человек почему-то не может просто жить. Он специально ухудшает свою жизнь, если она делается слишком комфортной. Он создал Сеть, чтобы мгновенно получать нужную информацию. Потом, видимо, постыдился этой мгновенности, и завалил Сеть мусором, чтобы убить ее преимущества. Чтобы все стало, как прежде - трудно.
- Почему? Если мы от этого страдаем, то зачем мы это делаем?
- Но с другой стороны, мы ли это делаем? Я произвожу мусор? Ты производишь мусор? Нет, он берется откуда-то. Из пространства отношений между нами. Сам собой. Его производит Система. С большой буквы.
В тихой ночной темноте его голос был, как царь - единоличный властитель моего мозга, властный, не имеющий соперников. От него невозможно было спрятаться, нельзя было заткнуть уши. А если бы я вежливо попросил заткнуться самого Грея? Мне не хотелось экспериментировать.