Мое сердце ходило таким ходуном, что я чуть не упустил рыбу, нанизывая ее на веревку, и удержал только, почти раздавив ей голову пальцами.
И снова крючок, наживка, взмах удочки, поплавок летит в воду, выравнивается, покачиваясь на сверкающей золотом ряби, до полной остановки -
- ожидание -
- первое, нерешительное движение... мелкая дрожь... уход в сторону, вглубь...
Вытянутые длинноротые щуки. Полосатые окуни. Красноперая плотва. Я лихорадочно пожирал стихию - руками, удочкой, крючком, глазами, разумом - и сокрушался одной и той же мыслью.
Все это невозможно перенести в виртуальность. Просто нереально. Будет только плоская копия. Если же задействовать на полную все известные методы, то это будет взлом мозга, подмена реальности - стоит ли оно того?
Можно сделать запах. Можно сделать ощущение скользкого и пахнущего рекой рыбьего тела, можно сделать вкус, а втихаря накормить кровь глюкозой и белками, чтобы ощущение сытости не было ложным.
Невозможно только одно - зависеть от поимки виртуальной рыбы так, как зависел от нее реальный охотник каменного века, чья жизнь балансирует на лезвии ножа между жизнью и смертью.
Игра всегда будет лишь симуляцией жизни, подделкой. На ней можно учиться. Но стоит ли заменять ей жизнь?
Из забытия меня вывело только возвращение выспавшегося и бодрого Грея.
- Ты еще здесь? Ничего себе. Я думал, ты уже сбежал. Много наловил?
Жмурясь уставшими глазами, я механически повел рукой к связке - сколько там болталось рыб, я уже не знал, но Грей удивленно присвистнул.
С трудом распрямляя одеревяневшее тело, я отдаю Грею добычу и иду за ним следом. Перед глазами поплавок, он ярко стоит на фоне сверкающей глади и ныряет, и опять ныряет, и я почти не вижу дороги перед собой.
Поплавок стоит и ныряет, и опять повторяет тот же цикл. Я смотрю на него, мое сознание остановилось. Я - маленькая круглая вселенная, самодостаточный мир, которому больше ничего не нужно, кроме этого созерцания.
В лагере жарится рыба, запах будит свирепое чувство голода. Мы едим до отвала, потрошим оставшуюся рыбу и начинаем ее коптить, пока солнце не начинает касаться горизонта.
- Человечество вымирает, - произносит Грей, приступая к очередной философской тираде.
Его сытый голос не сочетается со смыслом того, что он говорит. А также с ощущением вкусной сытости. И это сначала странно, потом смешно.
- Благодаря этому природа восстанавливается. Столько рыбы, сколько мы ловим сейчас, лет пятьдесят невозможно было себе представить. Это еще у меня снасти плохие. Была бы у меня настоящая донка...
Крепкий чай приводит меня в состояние, близкое к блаженству. И плевать, что шелушится высохшая кожа на ладонях, а пальцы распухли от воды и укусов. Я вытягиваюсь на траве, смотрю в небо и улыбаюсь.
И тогда снова звучат роковые слова.
- Ну что, ребята - пора! Экран работает. Городские ублюдки вернулись к делу. Собирайте вещи. Еще чуть стемнеет - пойдем дальше.
В моей голове почти не крутятся обрывки реклам, и мозг уже не ищет контакта с Лэпом.
Было бы неплохо сказать климатеру «Свежий воздух, тепло, берег реки», но сойдет и прохлада с вечернего поля, дыхание настоящей реки и костер, неровно греющий с одного бока.
Я бы не отказался от того, чтобы, развалившись в любимом кресле на своем виртуальном Острове, вдумчиво изучить меню какой-нибудь испанской, итальянской или филлипинской кухни и выбрать себе блюдо на ужин. Одним движением мысли я закрою меню, отправлю заказ и забуду обо всем, кроме своего голода, а через несколько минут еле слышно блипнет извещение доставки, и на моем столе - подними крышку! - задымится, запарит нежное аббакьо, ароматное капретто или сочный сальтимбокка, заблагоухает экзотический синиганг, засверкает запахами пестровкусие пакитмоло или вызовет слюноотделение нехитрая палитра паэльо.
Но меня устраивает и рыба, печеная на камнях, грязная от пепла плотва или костлявая щука, или она же в рыбном супе-ухе, сваренной двумя красивыми девушками в котле над дымящим костром, или утка, сквозь румяную корку истекающая пахучим жиром, в одном месте обуглившаяся, в другом полусырая. В этих забытых человеком лесах - море грибов, каждый из которых обладает своим вкусом. Мясистые белые, сочные вешенки, горьковатые опята, острые грузди - всего не перечесть, и особняком - загадочный красавец-мухомор. Время от времени на заросших травой огородах, около полуразрушенных домов, мы находили стебли одичавшего лука, укропа и чеснока, срывали с кустов грозди красной и белой смородины, и тогда жизнь просто казалась сказкой.