Я думал об этих двух мирах, столь разных под одним солнцем - и не мог их понять.
И тогда я снова смотрел на облака.
Ясным днем они плелись по небу прозрачными спутанными полосами, завиваясь и переплетаясь между собой. Но стоило на какое-то время отвлечься на мелькание травы под ногами или на сбор сушняка в лесу, как ты обнаруживал, что облака сбились в пухлые белые комки.
Чаще всего днем было ясно, а ночью они собирались в сплошную пелену, закрывавшую звезды. К утру пелена начинала рассеиваться и вновь появлялась только к закату, когда на земле становилось прохладно.
С каждым днем утренний туман держался все дольше и дольше, и Грей сказал, что скоро начнутся дожди.
Несколько дней после этого мы провели под плотным грязновато-белым покровом, периодически моросившим на нас дождиком. Ночью выпадала обильная роса, мы вставали мокрые насквозь, а жарким днем по ярко-синему небу снова плыли разбросанные куски белоснежной ваты.
Я смотрел на них, спотыкаясь об кочки, и пытался представить их истинный размер, помножив на разделявшие нас сотни километров - судя по всему, они были больше, чем любой из небоскребов мегаполиса...
- Айвон, - как-то раз внезапно спросил я его, увидев, что он тоже не спит. - У меня портится зрение. Я не могу понять, почему.
Он думал некоторое время.
- Ты делал биотюнинг?
- Ну да... не весь, но только глаза...
- Ну вот и ответ. Биотюнинг неотделим от постоянной нейростимуляции. Которая поддерживается Лэпом. Сняли Лэп, стимуляция прекратилась, организм возвращается к своему реальному состоянию.
- Это реальное состояние? - удивлялся я. - Когда я плохо вижу?
- Ну видимо да, - спокойно рассуждает он. - Твой организм считает, что тебе незачем хорошо видеть. В общем-то, вокруг тебя ничего интересного и не было - вся твоя жизнь шла внутри твоего воображения. Во сне. А зрение нужно для реальности, которая тебе не нужна. Ты сделал биотюнинг по ошибке, потому что не понимал сам себя.
- Люди давно стали близоруки. У меня есть очки на всякий случай. Для каждого из нас. Хочешь, дам?
Я думаю над его вопросом, Грей продолжает.
- Ты не знаешь это, а Система прекрасно знает. Она знает, что твой организм хочет другого. Но, раз ты просишь, она даст тебе это. Зрение. Задавив твой организм. Правда, это тебе дорого обойдется в конце концов. Организм под давлением быстрее разрушается.
- То есть, одна операция, и потом постоянная поддержка?... но почему мне ничего не говорили об этом...
- Зачем. Зачем акцентировать твою зависимость от Системы. Считай себя свободным. Так легче оставаться рабом.
Он молчит, глядя на облака. Затем медленно:
- Ты просто не знаешь, насколько жизнь в полисе состоит из стимуляции через коммуникаторы. Фактически, это уже не стимуляция, а симуляция. Если бы ты узнал, сколько в жизни мегаполиса симуляции, ты бы сошел с ума.
Я замолчал. Другие, неразрешенные вопросы о моем будущем продолжали тревожить меня, но задавать их я не видел смысла, да и важность их постепенно угасала для меня. Они все больше превращались в абстрактно-философские, наподобие «в чем смысл жизни».
Как они поступят со мной после того, как добьются своей цели и захватят убежище? На то, что они отпустят меня, я не надеялся. За прошедшее время мы совсем сроднились, они обращались ко мне, как к своему, и лишь когда разговор заходил об их идеологии, между нами вновь начинали чувствоваться барьеры и недомолвки.
В то, что им позволят осуществить свой безумный проект, я легко верил. Особенно днем, глядя на необозримые безлюдные пространства кругом.
Кому помешает карликовая сумасшедшая «Независимая Республика» посреди этих лесов и полей? Разве не станет она достопримечательностью, на которой будут зарабатывать деньги туристические компании, дизайнеры и вимейкеры всего мира? Если, конечно, не развалится раньше времени сама собой, под грузом безумия своих создателей.
В то время я ничего не смыслил в политике.
Чем они планируют заниматься в убежище? Я исподволь пытался выяснить их планы, задавая наводящие вопросы, но Грей, видимо, считал меня еще недостойным таких знаний, а остальные не имели то ли желания, то ли понятия об этом.
Единственное, что я понял из их коротких ответов сквозь зубы - что в том случае, если немедленного штурма не будет, они рассчитывают максимально затягивать переговоры, в то время как их сторонники и сочувствующие, оставшиеся в полисах, будут обеспечивать информационную кампанию Независимой Республики, привлекая к ней внимание до тех пор, пока государство не сочтет более удобным плюнуть на них, чем бороться с ними.