Утро.
Когда я успел уснуть?
Что-то не так. Я вырываюсь из спальника, подскакиваю и оглядываюсь по сторонам.
Невозмутимый Грей смотрит в разгорающийся костер. Услышав мое движение, он скользит по мне равнодушным взглядом и снова отворачивается к огню.
Антон пыхтит неподалеку - делает зарядку.
Девушки продолжают спать, нежно обнявшись, как сестры, в попытках сохранить тепло.
Я привстаю и смотрю на них.
Саша? Она жива и здорова - на щеке румянец, губы полураскрыты.
Да мне все приснилось!
- О черт... О черт!!!
- Ты чего?
Я задыхаюсь от волнения и не нахожу себе места. Сказать им? Долго и непонятно.
- Ничего. Я сейчас.
Я беру копье и бегу прочь.
Я бегу прочь, туда, где вдоль ложбины ручья тянутся кусты.
Я падаю в ложбину, становлюсь на колени, и меня пробивают рыдания, бессмысленные и неудержимые.
- Тебе что, по-большому приспичило?
Они смеются. Но Мира, заметив мои глаза, сочувствующе жмет руку.
- Ты плакал?
Я хотел рассказать ей, но комок в горле не давал, а снова реветь не хотелось.
- Все хорошо, Марк. Все хорошо.
Я смотрел на нее и пытался сказать, какое это счастье - проснуться после кошмарного сна живым и увидеть живых людей, но не мог.
Ударь меня
Ночи тянулись одна за другой - похожие друг на друга ночи нескончаемого путешествия во тьме. Первое время я еще удивлялся и оглядывался по сторонам, потом привык и к природе, и к руинам, и переключился на собственные воспоминания и размышления, которые иногда становились настолько глубокими, что я с трудом выходил из них.
Этому способствовал и мерный ритм шагов - раз, два, раз, два, раз - два... И печальное забвение ночного мира, и романтическая торжественность зорей.
Мы продолжали плутать в поисках Убежища. Если поначалу я верил их надеждам обнаружить в первом встречном пригорке или холмике вход в желанное подземелье, то после нескольких ложных «открытий» перестал. Они строили версии, делали броски на несколько километров, чтобы проверить свои предположения, обманывались в ожиданиях и по-разному выражали свое разочарование, тревожно смотрели то вверх, где им мерещились боты уПора, то по сторонам, где нам грозили реальные собаки-волки. Ловили рыбу, стреляли уток, мастерили ловушки для зайцев и дичи.
Мне уже было все равно - я привык. Положение безвольного заложника почти не действовало мне на нервы, потому что, добившись от меня подчинения, они больше не унижали меня, и даже наоборот, время от времени неуклюже пытались задобрить.
Я стал философом и почти отшельником. Почти - потому что совсем уйти в себя мне не давало вынужденное общение с ними. Но, занятые своими поисками, они большую часть времени разговаривали друг с другом, не обращая на меня внимание. А я, как и подобает отшельнику, общался с природой.
Я полюбил ее богатство запахов. То, что еще не научились настолько хорошо делать создатели виртуальной реальности.
Нейромодулятор Virge мне так и не удалось попробовать, но я уже видел отзывы юзеров. Снова разочарование. Моделируемые запахи еще далеки от реальности, еще слишком искусственны. Кончно, через какое-то время его сделают лучше. Прогресс остановить невозможно. Когда-нибудь юзер, запускающий волнующий мир новой игры, будет погружаться и в ее запахи, моделирование и изобретение которых будет отдельной, конечно, высокооплачиваемой работой. И будет наслаждаться обманом и самообманом, все больше срастаясь с иллюзией.
А я, не имея другой возможности, вдыхал в себя реальные запахи, встречавшиеся на моем реальном пути.
Запах мокрой с утра травы. Сырой, отдающий гнилью, запах леса. Горелый аромат костра. Волнующий после долгого пешего перехода запах супа из котелка. Запах нагретой за день травы. Вообще, трава пахла все время по-разному - утром, днем и вечером, и особенно ночью.
Адская вонь сигареты Грея.
Тонкий аромат волос девушек - у каждой свой.
Из чего состоят запахи? Нетрудно синтезировать сигналы, которые они производят в нашей нервной системе, думал я, а раз мы уже умеем считывать сигналы мозга, то до виртуального моделирования запахов осталось совсем немного.
Но зачем? думалось мне в следующий момент... зачем, если проще вот так - сделать шаг - и вдохнуть... и я терял мысль, снова погружаясь в бесконечный ритм шагов... раз, два, раз, два, раз - два...
Каждую ночь Грей, наткнувшись в разговоре с остальными на очередную мысль, разражался своими философствованиями. Видимо, его мозг так реагировал на изоляцию от Сети - хотя у него был Лэп, но пользовался он им исключительно для связи с Пау.
Мы шли, а он говорил.