Потом пришел Дэн - высокий и суровый блондин атлетического сложения. Как-то сразу он подружился с Антоном, хотя в этой дружбе казалось нечто мазохистическое - они регулярно дубасили до крови друг друга на ринге, а потом напивались, и если бы у каждого не была своя девушка, можно было бы подумать, что это любовь.
Потом пришла Сандра-эколог, Гио-филолог, Чеки-наноинженер и масса других новичков. Утопия бурно развивалась, впитывая в себя всех и от каждого получая свой новый заряд, новую краску и тон.
Первый и последний бал
- Мои соратники утопийцы! - провозгласил Грей с бокалом в руке, встав над столом. - Сегодня ровно два месяца, как мы вошли в эти стены. Скоро будут построены дома снаружи, и этот уютный кружок начнет потихоньку распадаться.
Собравшиеся зашумели, возражая.
- Нет, конечно, мы еще будем собираться тут, но такого единения уже не будет. Да и не нужно - все течет и изменяется. Утопия превзошла наши ожидания, и ее будущее внушает оптимизм. Давайте же отметим это, закатив бал! Недавно мы нашли на одном из складов несколько коробок с антуражем - не знаю, что они хотели, но все это тянет на хороший бал маскарад! Под веселую музыку!
В ответ Грею раздались одобрительные крики.
- Встретимся в нижнем зале! - воскликнул он и залпом осушил свой бокал.
Себе-то я сразу отложил костюм испанского гранда - увидев себя в нем в зеркале, я влюбился в свое отражение без памяти. Никогда не мог подумать, что костюм так меняет человека.
Там была экипировка Дарт Вейдера из Звездных войн и все остальные герои, доспехи средневековых рыцарей и маски с перьями индейских племен. Было обмундирование пехотинцев Первой мировой войны и дамские платья с огромными кринолинами, распрямлявшимися сами собой - в общем, там было всё.
И там был адский старинный пульт для управления музыки. Когда мы с Греем нашли его, нам оставалось только руками развести - в этих кнопках, ползунках и переключателях разобраться было невозможно.
- Утраченное искусство, - констатировал Грей, пальцем проводят на пульте пыльную дорожку. Но он поторопился.
После некоторого времени благоговейного молчания, с которым пришедшие на бал утопийцы вошли в зал, тишину бункера внезапно прорезал нечленораздельный вопль.
Его издал наш новичок Уди Степпер, увидев этот пульт.
- О Господи! Боже! Не может быть! - он кричал, смеялся и плакал, обнимая этот пульт. - Это невероятно!
Выяснилось, что такой пульт был его игрушкой в детстве - он родился в семье диджеев, и это сокровище передавалось по наследству от деда, но в какой-то момент умерло естественной смертью всякой электроники.
И теперь у нас была музыка. Ее было много.
Огромные, в рост человека колонки грохотали так, что мы подлетали над бетонным полом.
Сошедший с ума Уди беспощадно миксовал Вивальди, джаз и AC/DC, соединяя пласты, стили и эпохи, разрывая шаблоны и наше сознание вместе с ними.
Вино, спирт и оказавшееся вполне пригодным пиво повсюду лились... струйками, струями и ручьями, нет, до реки им не дала дорасти Мира, бдительно следившая за рациональным расходом припасов. Все-таки делать спиртное мы пока что не научились.
Я смотрел на эту мешанину танцующих звездных войн, средневековых баллад и постиндустриальных боевиков, и в моей голове рождалась формула, идея, которая выражала все это, знаменовала и объясняла.
- Синергия! - заорал я, дождавшись наконец паузы в работе Уди и разливая спирт из своего бокала. - За синергию!
Ответом мне был мощный рев и новый удар музыки.
Через несколько секунд во мне что-то оборвалось. Нет, физически я был абсолютно в норме. У меня резко упало настроение. Мне стало, как говорит Антон, "хреново".
Я поставил недопитый бокал туда, где его никто не смог бы случайно перевернуть, и ушел.
Я прошел темными сырыми коридорами туда, где меня никто не смог бы случайно найти, и вытаращился в узкую бойницу на белый свет пасмурного дня, который царил снаружи. Там накрапывал дождь.
Тоска сдавила меня с дикой силой. "Адреналин, серотонин, кортизол", - вспоминал я и думал, есть ли в местной аптечке антидепрессанты. И если нет, то что с этим делать.
Сев на корточки и привалившись к шершавой бетонной стене, я потерял сознание.
Стокгольмский синдром
Стокгольмский синдром
Всё белое.
Кроме вот этой штуки над головой. Она смотрит мне прямо в глаза.