Только слезли с чердака и начали продвигаться, как увидели, что на нас идет танк. Мы метнулись к стене дома, но нас, видно, заметили из танка. Вдарили термитным снарядом. Стена рухнула, и нас придавило.
Очнулся я через трое суток в госпитале, в Средней Ахтубе. Потом нас перевезли в госпиталь в Ленинск, а дальше всех тяжелораненых переправили в город Энгельс, под Саратов.
Здесь мне сделали капитальную операцию, вынули много осколков, и врач сказал: «Жить, парень, будешь». И, показав горсть осколков, хотел еще что-то добавить, да удержался.
Но я понял, что дела мои грустные… Ранения я получил тяжелейшие: был разбит череп в левой части головы, сотрясение мозга, ранение в шею, спину, живот, правую руку и левую ногу. Перевезли в другой госпиталь, уже в Казахстане, и там продолжались операции и лечение. Ремонтировали меня девять месяцев, только на одной спине пролежал шесть месяцев, подвешивали кирпичи, чтобы нога разгибалась. Много всякого я вытерпел и перенес. Даже теперь больно вспоминать.
Но все же остался живой, а ребята, которые были со мной, видно, все погибли. А впрочем, может, кто и выжил, как я. Ведь только фамилию Л. П. Габдыни мне довелось встретить среди убитых. Она написана там же, где и моя, на знамени № 31, на Мамаевом кургане.
8 мая 1943 года выписался из госпиталя. Негоден к воинской службе, со снятием с военного учета, инвалид Отечественной войны 2-й группы.
Мне было 22 года.
Что было делать? Куда идти? На родине моей еще хозяйничают фашисты. Кто я без армии? Немощный инвалид, и все… Путаются в моей голове тяжелые вопросы, и не могу ничего придумать для своей жизни путного. А потом вдруг как обожгло. А никуда я из армии не пойду. Не пойду, и все! Так и командованию заявил. Я человек настырный.
По моему настоянию меня оставили служить в рядах Советской Армии, и служил я на разных должностях до 8 марта 1961 года. Даже звание мне повышали, а по выслуге лет был уволен в отставку.
В настоящее время работаю машинистом компрессорно-аммиачных установок управления торговли города Белая Церковь. Живу как все. Есть семья. Да, вот еще какой случай я забыл рассказать вам.
В 1944 году я служил в Донбассе. А это ведь мои родные места. Командир части дал мне отпуск, чтобы я проведал свою мать. Ее я не видел с 1937 года и всю войну не получал от нее писем. Душа болит по матери: как она там? Отправился. Как-то добрался, а потом пятнадцать километров отшагал до села Бийвцы возле города Богуслава. Это было 28 мая 1944 года. Пришел я домой в три часа ночи. Постучал в окно. Мать откликнулась, и вышел у нас с нею такой разговор:
— Кто там?
— Я, мама.
— Кто ты?
— Да твой сын, Федор!
— Как Федор? — И голос у мамы сорвался. — Федора убили…
— Да ты посвети, мама, я это.
Тут она засуетилась, вздула огонек, разглядела меня и отодвинула засов, на грудь упала, ощупывает меня, а руки не слушаются, дрожат.
— Похоронка на тебя пришла, сынок, — сквозь слезы прорывается ко мне голос. — Смирилась уж, что не увижу тебя больше…
Такое разве забудешь?..
Все дальше уходят события Великой Отечественной войны в историю, но у нас, фронтовиков, они навсегда остались в нашей памяти и никогда не изгладятся.
Через тридцать четыре года Волгоградский горком ВЛКСМ мне прислал вот это сообщение:
Уважаемый Федор Лукич!
Волгоградский горком ВЛКСМ сердечно поздравляет Вас — ветерана Великой Отечественной войны, участника Сталинградской битвы с 34-й годовщиной со дня разгрома немецко-фашистских войск под Сталинградом.
Желаем Вам, Федор Лукич, крепкого здоровья, бодрости духа и долгих лет жизни!
Одновременно сообщаем, что Ваша фамилия, инициалы и воинское звание занесены на знамя в Зале Воинской славы памятника-ансамбля «Героям Сталинградской битвы» на Мамаевом кургане; знамя 31, вторая колонка, 31 строка сверху.
С уважением
Сталинград для меня родной дом, где я дважды был ранен, где столько потерял дорогих друзей и товарищей.
Всякий раз, поднимаясь на Мамаев курган, я стою склонив голову в Зале Воинской славы, где высечены имена погибших защитников Сталинграда. Между ними — мой лучший друг, грузин Габдыня Л. П.