— Сделать все возможное, а остальное предоставить судьбе, — произнес он вслух, будто ощупывая каждое слово. И ощутил, что все они были крепкими, упругими, недаром их когда-то произносил мужественный человек, знающий цену себе и другим. Почему ему вспомнилась эта мудрость сейчас? Ведь если разобраться, вся его жизнь шла по этой формуле. Это он, мудрый Богомаз, научил его делать все, что в твоих силах, и не суетиться. Жизнь быстротечна, а все же когда сейчас Иван Иванович вспоминал то время, он видел, что было это давно.
И Богомаз, и капитан Суров, который почти два месяца выводил их из окружения, но так и не вывел и погиб первым, и комэск Лукашев, и Павлик Папин, и все друзья и товарищи по летному училищу, и многие-многие с той войны жили вместе с ним давно, в какой-то другой жизни. Они не взяли его с собою, отпустили в эту жизнь, и она оказалась не такая уж малая… А теперь еще и этот подарок судьбы — поездка в родные места с внуком.
Нет, не стоит гневить судьбу, не стоит, уговаривал себя Иван Иванович, и в нем постепенно улеглось то волнение, с которым он вошел в палату. Он сделал все, что мог, удержался на краю пропасти, а сейчас медленно отодвигается от нее. Спасибо доброй душе Юрию Николаевичу, сестрице Люсе, всем, кто спасал его здесь, он еще повоюет…
С этим чувством душевного спокойствия и благодарности Иван Иванович прожил все четыре дня своей больничной жизни, и была в тех днях не только успокоенность, но и настоящая радость. Он пережил ее, когда к нему приезжали Антон и Маша. Они почти два часа гуляли по скверу, сидели в тени деревьев и говорили, говорили…
С Машей он говорил о домашних делах, а с Антоном — о поездке в Ивановку. И это были действительно счастливые часы, потому что Иван Иванович понимал, что он уже вырвался из-под больничного пресса и вернулся в свою домашнюю, привычную жизнь, хотя и оставалось ему еще пробыть здесь две ночи и один день (он все высчитал по часам), а утром в среду, в десять, подъедет на машине Михаил и они отправятся домой, а там его будут ждать Антон с бабушкой.
С Антоном ни о чем другом нельзя было говорить, кроме предстоящей поездки, он засыпал деда вопросами, и тот далеко не на все мог ответить. Внук спросил:
— А почему люди, которые вернулись с войны, не стали спасать Ивановку?
— Как не стали? — не понял дед вопроса.
— Ну они бросили ее, и она пропала, — пытался объяснить свою мысль внук. — Почему? Так же нельзя… Там жили люди…
И Иван Иванович начал объяснять, сам не понимая: действительно, почему люди бросили такой дивный уголок земли, не стали восстанавливать Ивановку? А потом запутался в своих объяснениях и, посмотрев на Антона виноватыми глазами, неожиданно для себя сердито сказал:
— Да разве одну нашу Ивановку? Ивановка что! Ее война разорила. А после войны до самого последнего времени сколько деревень и сел люди побросали? И не разоренных, а целехоньких, остались эти живые, теплые уголки без человеческого догляда ветшать да зарастать бурьяном. И никому до этого дела нет…
— Дед? Ты что? — испуганно прервала его Маша, и он умолк, а потом, будто опомнившись, стал объяснять внуку, что так было всегда, что исчезали не только деревни, но и города, и государства.
— Это я знаю, — возразил внук, — нам говорили в школе по истории. — А зачем Ивановку не спасли? Они неправильно сделали, — допытывался Антон, — неправильно ведь, дед?
— Да кто они? — вновь раздражаясь, спросил Иван Иванович.
— Ну те, кто жил там. Она же родина ихняя.
— Не ихняя, — прервала разговор Маша, — а их родина. — И тут же добавила: — Хватит вам про Ивановку, приедете и на месте все выясните. Ты лучше расскажи, Антоша, дедушке, какие ты удочки купил…
И разговор ушел от опасной для деда темы, и они уже спорили о том, какие снасти лучше всего пойдут на речной, а какие на озерной рыбалке. Дед дивился познаниям внука, спрашивая, откуда они у него. А Маша, улыбаясь, отвечала за Антона:
— Так он же все два тома твоего Сабанеева проштудировал.
И они весело подшучивали и над дедом, и над внуком, а потом опять вдруг заспорили.
И еще раз Маша выручила деда, теперь уже в споре о Безымянке. Антон вычитал в краеведческом справочнике, что это цепь безымянных озер и болот, а Иван Иванович всегда утверждал, что это была речка, речка Безымянка.