Ночь легла на башню, стеклянные стены ловили свет фонарей, тишина накрыла коридор, тяжёлая, как дым плавилен. Но шаги — тихие, настойчивые — резанули тишь. Илай постучал в дверь Винделора, три коротких удара гудели в дереве. Дверь скрипнула, впуская его, плечи сгорбились, плащ колыхнулся, как тень у костра. Винделор стоял у окна, взгляд исследовал город, пальцы перебирали монетку с драконом. Илай прошёл к кровати, бархат прогнулся, скрипнув, он уселся, глядя в пол, где свет подсвечника рисовал блики. Тишина повисла, густая, как морозный воздух степи, в ней тлела искра — слова, ждавшие часа.
— Я хочу помочь ей, Винделор, — сказал Илай тихо, голос слаб, как треск угасающего костра.
Винделор обернулся, взгляд резанул полумрак, губы дрогнули.
— Я знаю, — ответил он, голос хриплый, как шорох ветра. — Потому что ты видишь в ней Миру.
Илай сглотнул, горло сжалось, как камень лёг на грудь.
— Не только, — выдохнул он, боль тлела в словах. — Марлен тоже. И, наверное, больше всего — себя.
Тишина повисла, тяжёлая, как дым за окном. Винделор шагнул ближе, пол гудел под сапогами, взгляд блуждал по бледному лицу юноши с тенями под глазами.
— Я не против помочь, Илай, — сказал он, голос твёрже, но мягче, как угли под пеплом. — Но пойми: всех не спасти. Порой надо отпускать, иначе мир сожрёт тебя.
Илай поднял взгляд, глаза блеснули, влажные, как пруд у складов.
— Она как они, Вин, — вырвалось, голос дрогнул, как нить, готовящаяся порваться. — Я не смог их сохранить.
Винделор стиснул зубы, тень прошла по лицу, он шагнул к кровати.
— Мира ушла, Илай, — сказал он тише, голос низкий, как треск поленьев. — Ты должен жить дальше.
Он не сказал, как. Знал, что нет ответа, нет пути. Сам учился дышать после потерь, превращая боль в привычку. Не знал, получится ли у Илая, но знал: если нет, город сожрёт его.
— Я понимаю, но… — Илай запнулся, рука скользнула под рубаху, пальцы дрогнули, вытаскивая кулон — потёртый, серебро тускло блеснуло. Он сжал его, взгляд упал на металл, боль проступила, как рана.
Винделор сел рядом, кровать скрипнула. Кулон — последнее, что осталось. Вес вещей, ставших важнее жизни, доказательство, что кто-то был, любил, потерял. Он протянул руку, потрепал волосы Илая — жест резкий, но тёплый, как угли.
— В твоей жизни будет много потерь, — сказал он, голос хриплый, но ровный, как нож, режущий правду. — Много боли, грязи. Таков мир. Можем только брать уроки и не наступать на те же камни.
Илай сжал кулон, пальцы побелели, взгляд замер на бликах. Тишина накрыла, густая, как мороз за стеклом. Он выдохнул, пар вырвался в полумрак.
— Можно я останусь? — спросил он, голос дрогнул, слабый, как шорох листвы. — Не могу спать один.
Винделор не ответил сразу. Были времена, когда он сам не мог спать в одиночестве, когда тени у кровати казались знакомыми, когда ночь была не отдыхом, а временем, что нужно пережить. Теперь знал: иногда достаточно, чтобы кто-то дышал рядом.
Глава 4
Глава 4
Утро накрыло «Тридцать первый» серой дымкой, цеплявшейся за башни и растворявшейся в холодном свете, как призрак, не желающий уходить. Солнце ещё не взошло, но слабые лучи пробивались сквозь тучи, освещая угасающие фонари, что гудели тусклым жёлтым сиянием. Город ворочался в полусне: скрипели телеги, глухо стучали шаги стражи в меховых плащах, над базальтовыми крышами стелился едкий дым плавилен, смешиваясь с запахом сырости и угля, лезшим в горло, как память о мёртвом. Оборванцы копались в мусоре у стен, пальцы дрожали от холода, торговцы хрипло выкрикивали первые цены, но суета ещё не набрала дневной силы, как зверь, лишь открывающий глаза.
У ворот, чьи створки из чёрного железа возвышались над пустырём, стояли Винделор, Илай и Нэн. Сталь поблёскивала инеем, резьба весов и монет — символ города — темнела под утренним светом, как следы мёртвых рук, вырезавших их в металле. Альт шагал рядом, плащ с весами колыхался на ветру, шаги мягко резали плитку, как нож тишину. Лицо его, худое, с резкими скулами, бледнело в полумраке, глаза блестели, как мокрый камень, ловящий свет. Он остановился, взгляд прошёлся по троице, голос стал низким, с хрипотцой, цеплявшейся за морозный воздух: