— Зачем? Они сами выбрали такую жизнь. Мы выбрали уйти.
Губы Винделора дрогнули в усмешке, но он промолчал. Он ждал от Илая тоски, но в его глазах была пустота — холодная, как ветер, гнавший снежные вихри по равнине. Ему было плевать. И, может, в этом была правда: война не щадит тех, кто оглядывается.
Они двинулись дальше, шум боя затихал, заглушаемый воем ветра. Впереди расстилалась белая пустошь, а за спиной «Тридцать первый» пожирал себя, оставляя пепел и кости.
Внезапно раздался оглушительный грохот. Они замерли, обернулись. Башня Аласадов рухнула, цепляя соседние строения. Каменные глыбы падали с треском, ломая стены и крыши, как карточный домик. Облако пыли и снега поднялось, густое и серое, заволакивая город. Сквозь шум доносились крики — слабые, последние.
Илай смотрел молча, лицо непроницаемое. Винделор прищурился, вглядываясь в дымный горизонт. Сквозь пелену он видел, как толпы — вырвавшиеся из ворот и выжившие в бойне — устремились к руинам, где отец Нэн строил новый город. Среди бегущих Илай заметил женщину с корзиной, укутанную в мех — её голос всплыл в памяти: «Где сырьё брать?» Теперь она бежала, не споря, не крича.
— Беженцы бегут в руины, — сказал Винделор, голос хриплый от ветра. — Там, где город Нэн станет новым «Тридцать первым».
Илай слегка повернул голову, но промолчал. Винделор продолжил, словно размышляя вслух:
— Руины разграбят, всё перенесут в новый город. Примут изгнанных, построят башни. А потом всё повторится — войны, пожары, бегство. Неизвестно, сколько веков это тянется.
Он сплюнул в снег, глядя, как пыль оседает. Перед глазами вставала картина: люди копаются в обломках, выдирают куски хлеба или доски, чтобы через годы город Нэн, поднявшись на костях «Тридцать первого», стал таким же — жадным, обречённым. Цикл не разорвать, как цепь, выкованную временем.
Илай нарушил молчание:
— Пусть роются. Нам там делать нечего.
Винделор кивнул. Они повернулись спиной к руинам и пошли дальше. Грохот затихал, пыль оседала, впереди расстилалась белая равнина, холодная и равнодушная. «Тридцать первый» умер, но его тень уже тянулась к следующему городу, готовому повторить ту же судьбу.
Глава 8
И 9
Глава 8
Зима властвовала в лесу безраздельно. Обнажённые деревья укутывали ветви снегом, будто пряча наготу под белым саваном. Повалившиеся стволы, припорошённые инеем, тянулись вдоль земли, словно могильные холмы, молчаливые и забытые. Тишина давила, изредка разрываемая резкими криками птиц — острыми, как лезвие, — и хрустом снега под ногами, сливавшимся с треском сухих веток, ломких, как кости старого мира.
Винделор и Илай упорно пробирались вперёд, цепляясь за надежду выбраться на пустырь. Ноги проваливались в укрытые снегом ямы, каждый шаг вырывал стон усталости, громкий и неподдельный. День клонился к закату, солнце тонуло за горизонтом, оставляя холодный отблеск на белом. Мысль о ночёвке в лесу вгоняла в тоску, тяжёлую, как мокрый плащ. Илай, собрав охапку сухих веток для костра, тащил их за собой, ветки цеплялись за сугробы, шурша, будто шёпот призраков. Винделор вёл на юго-восток, ориентируясь по приметам, ведомым только ему — то ли по теням деревьев, то ли по дыханию ветра.
— Может, остановимся? — подал голос Илай, хриплый от холода. — Полянка вроде ничего.
— Лес редеет, скоро выберемся, — отозвался Винделор, не оборачиваясь, взгляд цеплялся за горизонт.
Илай пожал плечами, побрёл следом, ступая в следы товарища, чтобы не угодить в очередную снежную ловушку. Сумерки сгущались, когда вдали показалось заброшенное поселение. Гнилые деревянные дома осели под бременем времени и снега, покосились, будто устали держаться. Но в стороне возвышался каменный дом — скромный, но крепкий, как кость в теле леса. Стены, сложенные на века, стояли неподвижно, не поддаваясь ветру и морозу, крыша, припылённая снегом, держалась ровно. Окна прятались за ставнями, а от крыльца до сарая тянулся расчищенный пятачок, аккуратный, как след упрямой жизни.
— Тут кто-то живёт, — заметил Илай, взгляд скользнул по следам. — Хозяева дома?
— Нет, — коротко бросил Винделор. Он присел у расчищенного участка, тронул снег рукой, пальцы оставили лёгкий отпечаток. — Ушли утром.
Илай прищурился, разглядел еле заметные следы, почти укрытые свежим снегом, будто тайна, тающая под ветром.
— Попробуем войти, — решил Винделор, голос ровный, но твёрдый. — Надеюсь, хозяева не вернутся, и переночуем спокойно.
Илай пожал плечами, равнодушно, но винтовка за спиной и пистолет у пояса — старый, видавший виды — внушали тихую уверенность. Они обошли дом, Винделор толкнул дверь — заперта. Оглядевшись, он принялся искать ключ, движения быстрые, почти воровские. Через пару минут под крыльцом, в замаскированной нише, нашёлся холодный металлический ключ, тяжёлый, как обещание. Отперев дверь, они шагнули внутрь, и запах еды — густой, тёплый, ещё живой — ударил в ноздри, отметая сомнения: дом был обитаем. Внутри ждали кухонька с кирпичной печью и комната — кровать, стол с одиноким стулом, шкаф, всё простое, но аккуратное.