Они двинулись дальше, мимо домов, где из щелей доносился запах гниющих отходов и едкий дым от тлеющих углей. Улочки становились всё уже, а взгляды жителей — всё злее, их шепот звенел, как ржавые цепи, обвиняя чужаков в том, что у них есть плащи, рюкзаки, надежда. Илай и Винделор искали гостиницу, но уже чувствовали, что в этом городе зависть — их главный враг, острее любого ножа и опаснее любой метели.
Глава 13
И 14
Глава 13
Рынок Тридцать второго встретил их унынием, будто насмехался над былым величием Тридцать первого. Узкие улицы тонули в грязи, смешанной со снегом, что лип к сапогам, оставляя чёрные следы. Прилавки, сбитые из гнилых досок и ржавой жести, теснились, заваленные хламом: рваные тряпки, что трещали от сырости, гнутые ножи, ломающиеся от лёгкого касания, битая посуда, криво раскрашенная под фарфор давно мёртвого соседа. Всё ценное было уничтожено — не продано, не спрятано, а раздавлено руками тех, кто жил здесь, словно мысль, что кто-то возьмёт лучшее, жгла их изнутри. Торговцы, худые, с жёсткими лицами, не торговали — они ломали чужой товар, дрались за обломки, никому не нужные. Дети, тощие, с грязными пальцами, крались меж рядов, хватали куски железа или ткани и рвали их в снегу, лишь бы никто не унёс. Здесь не стремились владеть — здесь хотели, чтобы не владел никто.
На выходе из рынка их догнал тонкий, дрожащий голос, словно ветер в голых ветвях. Мальчишка лет восьми, худой, в рваной куртке, что болталась на нём, как шкура отощавшего зверя, стоял в тени прилавка. Его взгляд, острый и цепкий, скользил по рюкзакам Винделора и Илая, по их плащам, которые, хоть и потёрты, были лучше здешних лохмотьев.
— Вас господин Рокс зовёт, — выдохнул он, не отрывая глаз от их вещей. — Идите со мной.
Винделор замедлил шаг, рука легла на нож у пояса, голос резанул хрипотцой:
— Кто такой Рокс?
— Глава рынка, — мальчишка сплюнул в снег, в тоне мелькнула тень отвращения, тут же сменившаяся умоляющим блеском в глазах.
Илай пожал плечами, шагнул вперёд, но Винделор схватил его за рукав.
— Что ему нужно? — бросил он, прищурившись, глядя на паренька сверху вниз.
Тот переступил с ноги на ногу, снег хрустнул под дырявыми башмаками.
— Хочет говорить о Тридцать первом, — выдавил он, голос дрогнул.
— Не интересно, — Винделор отвернулся, потянув Илая к выходу. Снег скрипел под подошвами.
— Погодите! — мальчишка сорвался на визг, бросился за ними. — Он обещал мне вещь из лавки, если я вас приведу. У вас всё хорошее, а у меня ничего!
— Не наши заботы, — буркнул Винделор, не оглядываясь, пар вырывался изо рта облачком.
— Вам же это ничего не стоит! — голос паренька дрожал, он почти бежал рядом. — А я возьму, что мне нужно!
Илай замедлился, взгляд скользнул к Винделору — мягкий, но с упрямой искрой.
— Давай поможем, — тихо сказал он.
— Опять авантюра, Илай, — Винделор остановился, вздохнул, в голосе мелькнула усталость. — Впутываться будем?
— Пожалуйста, — мальчишка замер, глаза блестели, как у зверька перед капканом.
Винделор сжал губы, махнул рукой, и они двинулись за пареньком к центру рынка. Здание стояло низкое, кривое, облепленное хламом: ржавые цепи свисали с крыши, гнутые листы жести торчали из стен, а сверху гнулся оловянный шпиль, насмешка над башнями Тридцать первого. Внутри воздух был тяжёлым, пропитанным сыростью и запахом гниющих тряпок. Полки ломились от барахла: треснувшие чашки, обгрызенные ковры, статуэтки из олова с отколотыми краями, мотки проводов, мешки с тряпьём, тлевшие в углу. Хаос был не случайным — он кричал о желании собрать больше, чем у соседа.
— Здравствуйте, гости нашего славного города, — голос Рокса, скользкий и тонкий, прорезал тишину. — Я Рокс, глава рынка.
Он был худым, с крысиным лицом — узкий нос, мелкие глаза, блестевшие холодным озорством. Куртка, когда-то дорогая, висела лохмотьями, но он носил её с гордостью, как трофей.
— Приветствуем, — коротко бросил Винделор, голос холодный, как лёд на реке.
— Садитесь, — Рокс кивнул на потёртые кресла, что скрипели под тяжестью времени, но сам плюхнулся в одно, а гостям указал на шаткую табуретку.
Илай опустился в кресло, проигнорировав жест. Винделор остался стоять, скрестив руки.
— Угощайтесь, — Рокс махнул на стол: ломти хлеба, вяленое мясо, пахнущее сыростью, кувшин с мутной водой, где плавали тёмные пятна.
— Не голодны, — Винделор шагнул ближе, голос стал твёрже. — К делу.
Рокс схватил хлеб, плеснул воды, жадно набил рот, чавкая, как зверь, боящийся потерять добычу. Потом собрал остатки в пакет, сунул в шкаф, рука дрогнула, задвигая полку.