Илай присел у стены, Рэй лёг рядом, положив голову ему на колено, и он открыл банку, нож скрипнул по металлу, выпуская запах мяса, что ещё хранил слабый след жизни, хоть и пах временем. «Ты заслужил», — шепнул он, выложил кусок на ладонь, и Рэй жадно схватил его, чавкая, хвост заколотил по полу, как молоток по железу. Илай бросил ещё кусок в воздух, Рэй прыгнул, поймал его зубами, закружился, тявкнув, и Илай рассмеялся, коротко, но тепло: «Ловкий, малыш». Он смотрел на него, и в груди шевельнулось тепло, как угли, что он разжигал когда-то в ресторане — шипение масла, запах специй над сковородой. Он вытащил ещё ящик, крышка поддалась с треском, и внутри лежали пакеты — специи, их бумага пожелтела, но запах перца, соли и трав пробился наружу, острый, как лезвие, что резало тишину. «Сейчас сделаю лучше», — сказал он, и Рэй тявкнул, нос его дрогнул, глаза следили за руками.
Винделор тем временем копался в архивах у стены — стопки бумаг, что крошились под пальцами, их строки расплывались, как слёзы под дождём. Он вытащил лист, выцветший, но читаемый: «„Небесный щит“ дал сбой», — прочёл он вполголоса, и пальцы замерли. «Защита от чего-то… неясно», — буркнул он, взгляд скользнул к карте, где города старого мира теснились, их имена чернели, как пепел — сотни, тысячи, что вились от края до края, словно сеть, державшая небо. Он достал карту Мика, разложил рядом, затем карту Алана, что тот дал в руинах, и глаза щурили линии, что петляли меж пустот, где земля молчала. «Слишком много дыр», — пробормотал он, тёр щетину на подбородке, как тень усталости.
Рэй вдруг рыкнул, низко, шерсть встала дыбом, нос уставился в угол, где тень шевельнулась, слабая, как дым. Винделор шагнул туда, фонарь осветил груду железа, что скрипнула под сапогом, но ничего живого — лишь шорох, что затих, как эхо. «Чует», — буркнул он, взгляд скользнул к двери, где щель чернела, пропуская слабый вой метели. Илай бросил Рэю ещё кусок: «Тихо, малыш», — и пёс затих, жуя, но уши дрожали. Илай нашёл котелок, ржавый, но целый, высыпал туда мясо из банок, что ещё хранило вкус, хоть и пахло временем. Он бросил щепоть перца, соль, что хрустела под пальцами, и травы, что осыпались пылью, и поставил его на костёр, разожжённый из досок, найденных в углу. Пламя затрещало, дым вился к потолку, где щели чернели, как раны, и запах специй поднялся, острый и тёплый, разгоняя холод, что цеплялся к стенам.
Винделор вытащил ещё лист, строки расплывались: «Тень росла быстро… лекарство готово, но не дошло». Он хмыкнул, бросил бумагу на пол: «Пустота». Глаза вернулись к картам, пальцы сверяли линии — города старого мира, что чернели пятнами, не совпадали с картой Мика, где пустота тянулась до Чёрного моря, и с картой Алана, что вилась меж руин. Он нашёл книгу — старую, в кожаном переплёте, её страницы пожелтели, но заголовок ещё читался: «Сказки и мифы древних». Винделор хмыкнул, уголок губ дрогнул, и отложил её, взгляд блуждал по бумагам, что не давали ответов.
Котелок зашипел, запах мяса и специй заполнил отсек, тёплый и живой. Илай снял его с огня, выложил варево в две жестянки, что нашёл в ящике, и одну протянул Винделору: «Ешь, пока горячее». Рэй ткнулся носом в его руку, и Илай бросил ему кусок, что пах перцем: «И тебе, малыш». Они сели у костра, пламя бросало отблески на их лица, и Винделор заговорил, голос хриплый, как треск поленьев: «Данных много, Илай. Войны были — тут, там, пятна по всей карте, будто тень их жгла. „Небесный щит“ — защита какая-то, но рухнул, обвалился на землю. Не всё сгубил, но следы остались — города, что выжгли». Он откусил мясо, пахнущее специями, и продолжил: «Тень росла — быстро, везде, как ветер её нёс. Лекарство сделали, но не дошло — пустота вместо причины. Потом стихло само, но ничего не сходится, пробелов полно».
Илай кивнул, глядя на Рэя, что жевал свой кусок, и спросил, голос стал чуть твёрже: «А ты что думаешь, Вин? Что это было — щит, тень?» Винделор пожал плечами, тень легла на его лицо: «Ничего не думаю. Данных много, смысла нет — куски, что не складываются. Всё развалилось, и всё». Он замолчал, откусил ещё, и добавил: «Два бункера ещё нашёл. В радиусе двухсот километров — один на северо-восток, другой к горам». Глаза Илая блеснули, как угли в костре, он подался ближе: «Два? Это шанс, Вин, можно переждать». Винделор хмыкнул, уголок губ дрогнул, и он бросил книгу о мифах Илаю: «Хотел про богов почитать? Держи, перед сном сказку себе почитаешь». Илай поймал её, рассмеялся, коротко, но тепло: «Смешной ты», — и сунул книгу в рюкзак, пальцы задержались на переплёте.