Спустя полчаса пути от гостиницы мелкий дождь окончательно прекратился. Саймон с раздражением стряхнул с зонта последние капли, аккуратно сложил его и что-то пробормотал себе под нос.
— Что? — лениво спросил Вин, краем глаза наблюдая за товарищем.
— А? Нет, ничего, — отмахнулся тот, но спустя секунду всё же не сдержался: — Не мог же он закончиться на полчаса раньше? Теперь таскать этот зонт весь день…
Они направлялись к центру города. Ещё несколько минут назад улицы были пустынны, но теперь начали заполняться горожанами. Возле площади раздался чей-то взволнованный и требовательный голос.
К ним почти бегом приближался юноша лет пятнадцати — запыхавшийся, но решительный.
— Прошу прощения, господа, — начал он торопливо, не давая себе времени отдышаться. — Вы случайно не видели вчера или сегодня девочку лет десяти? Русые волосы, смуглая кожа, примерно мне по грудь…
Саймон прищурился, задумчиво покачивая зонт в руке.
— Дружище, — произнёс он с лёгкой усмешкой, — я вчера столько девочек, похожих на твою, видел, что даже не знаю, что тебе ответить. Может, у тебя есть фотография?
— Простите, но нет… — Глаза мальчишки тут же потухли, и он опустил взгляд.
— Постой-ка, — вдруг оживился Саймон. — Это не твоя мать вчера искала по городу девочку?
Юноша покачал головой, его лицо потемнело.
— Нет, — он отвёл взгляд, а голос стал тише, почти шёпотом. — Наша мама погибла пять лет назад.
— И отец тоже… — добавил он спустя короткую паузу.
— Чёрт… — пробормотал Саймон, на секунду опустив плечи. Он выглядел так, будто хотел похлопать мальчишку по плечу, но что-то его удержало.
— Соболезную, приятель.
— Как она была одета? — неожиданно вмешался Вин, наблюдая за мальчишкой с пристальным вниманием.
Тот вскинул на него изумлённый взгляд, а затем, будто обретя новую надежду, резко оживился.
— Она была в зелёном платье! — заговорил он быстрее, очерчивая на себе его фасон руками.
— С заплаткой слева? — уточнил Вин.
— Да! — Юноша подался вперёд, его глаза загорелись.
Саймон с удивлением посмотрел на своего спутника.
— И волосы заплетены красной лентой? — продолжил Вин с той же невозмутимостью.
— Да! — радостно вскрикнул мальчишка. — Вы её видели⁈
— Вчера, — кивнул Вин. — Она свернула в переулок у гостиницы, чуть дальше по улице. Это было после полудня… Через час она могла быть уже где угодно.
Мальчик жадно ловил каждое слово, его лицо то и дело менялось — от радости до беспокойства.
Саймон сжал губы, раздумывая, а затем спросил:
— Слушай, дружище… У вас часто дети пропадают?
Юноша замялся, его плечи дёрнулись, будто от внезапного порыва ветра.
— Ну? — надавил Саймон, его голос стал жёстче.
— Да… — наконец пробормотал мальчик. — Уже около года, как начали исчезать. Сначала мальчики, от пяти до десяти лет. Теперь… теперь и девочки.
— И стража что, просто сидит сложа руки? — нахмурился Саймон.
Юноша горько усмехнулся, взглянув на него с какой-то взрослой, тяжёлой усталостью.
— Им плевать, — отрезал он. — Пока самих не коснётся — даже пальцем не пошевелят.
Он перевёл взгляд на Винделора, коротко поклонился, развернулся и бросился бегом в сторону гостиницы.
— Удивительный город… — пробормотал Саймон, глядя ему вслед.
— Пойдём, — тихо сказал Вин.
— Да, — кивнул Саймон. — Пойдём.
В промышленном районе города, куда направились двое товарищей, чувство нищеты и упадка ощущалось особенно остро. Высокие дымящие трубы, словно надгробия, торчали из земли. Мрачные улицы, вымощенные треснувшими плитами, были заполнены ржавыми обломками некогда великих заводов, чья мощь осталась лишь в печальной памяти стариков-рабочих. Потоки серого дыма клубились над головами, затмевая и без того редкий солнечный свет и погружая всё вокруг в вечный полумрак.
На каждом шагу ощущались гнетущие шлейфы отчаяния. За облупившимися окнами пустых домов слышались шёпоты людей, цепляющихся за последние надежды. В воздухе витал запах застоя, хозяйственного мыла и угольной золы, создавая неприемлемую для жизни атмосферу.
Винделор шёл чуть позади, медленно окидывая взглядом угрюмые кварталы, состоящие преимущественно из бараков.
— Ужасающее место… — пробормотал он, морщась от запаха горелого угля. — Как здесь вообще можно жить?