Бутылка на столе опустела быстрее, чем ожидалось. За окном начинало смеркаться, и город поглощала ночь. Фонари вот-вот должны были зажечься, но их холодный свет не мог согреть ту серость, что окутывала улицы.
— Я понимаю, — сказал Винделор, залпом допив остатки вина. — Но я не могу отступить.
— Ладно, — вздохнул Саймон, допивая за другом. — Не стану тебя отговаривать. Ты ведь и сам понимаешь всю опасность этой авантюры. Но дам тебе совет: никому не говори, что ты идёшь именно к ним. Я человек толерантный ко всему, но будут и те, кто воспримет это не так спокойно. Лучше скажи, что просто на юг, без всяких пояснений. Там, кажется, тридцать шестой город рядом. Вот туда и говори, что идёшь.
Винделор скупо улыбнулся, и вскоре, оставив пустой стол, они покинули заведение.
Серые улицы встретили их холодным ветром и тихим гулом пустых улиц. Казалось, жизнь в городе остановилась.
— И всё же, — спустя долгие минуты молчания сказал Саймон, — я думаю, что двадцать седьмой тебя изрядно удивит, и, если ты задержишься на неделю или больше, то, возможно, захочешь остаться у нас.
Винделор ничего не ответил. Снова наступила тишина.
Холодный ветер гнал серость по улицам, цепляясь за стены, словно призрачный шёпот. Винделор шагал к гостинице, Саймон рядом — лёгкий, как дым его самокрутки, что давно истлела. Фонари мигали, их свет тонул в лужах, разбитых, словно старые зеркала. Шаги приглушались в мокром асфальте, но тишина лопнула, будто стекло под каблуком. Винделор замедлил шаг, почувствовав, как воздух сгустился — что-то в этой тишине было неправильным, как перед ударом молнии.
Из переулка вырвался юноша — знакомый, с дикой тоской в глазах. Он споткнулся, нога скользнула по мокрой плитке, но он удержался, рванув к ним, словно зверь, бегущий от огня. Его крик — «Помогите!» — резанул ночь, хриплый, словно раскат грома. Мальчик рухнул перед ними, колени ударились о камень, руки вцепились в их ноги, слёзы текли по лицу, чёрные от уличной грязи.
Саймон шагнул вперёд, плечи напряглись, голос дрогнул.
— Ты тот парень, что сестру ищет?
Но Винделор не слышал его. Мир сузился до глаз мальчика — отражений её: сестры, исчезнувшей в ночи. Её красная лента мелькнула в памяти, как кровь на траве. Сердце стукнуло гулко, как выстрел. Рука легла на револьвер под плащом, пальцы сжали холодный металл — тот, что был в руках его отца, когда город горел, но не смог спасти её. Он стоял, окаменев, ноги вросли в землю, как тогда, в шестнадцатом, когда он смотрел, как её уводят.
Мальчик всхлипнул, голос его сломался.
— Помогите… ее украли…
Грудь сдавило тяжестью — пепел прошлого, который невозможно стряхнуть. Винделор видел её снова — не эту девочку, а свою. Она тонула в пламени, и бессилие вонзалось в него, как когти медведя. Более двадцати зим прошло, но её крик всё ещё звучал в его ушах, как эхо той ночи, когда Город Шестнадцать сгорел дотла. Он не мог двинуться, не мог крикнуть — только смотреть, как ещё одна тень исчезает в ночи. Компас в кармане качнулся, холодный, как старое обещание, данное у Чёрного моря. Но сейчас он был так же бесполезен, как револьвер в ту ночь.
Саймон опустился на корточки, его ладонь легла мальчику на плечо, голос стал мягким, как уголь под золой.
— Успокойся, парень. Мы поможем.
Глава 4
Глава 4
Мальчишка вёл мужчин по тёмным переулкам к городской стене. Они двигались быстро, слегка дёргано, настороженно, мимо серых домов с разбитыми окнами. Из некоторых домов доносились лишь редкие стоны и шорохи. Дождь, прекратившийся несколько часов назад, оставил лужи на холодной сырой земле. Тяжёлый воздух, пропитанный запахом сырости и гниющих листьев, заставлял поёжиться. Казалось, сам город затаил дыхание, ожидая чего-то неизбежного.
Юноша по имени Илай бежал быстро, не оглядываясь, лишь надеясь, что незнакомцы не отстанут и не передумают идти за ним. Его лицо, бледное и заострённое, выражало смесь отчаяния и надежды. Винделор и Саймон торопливо следовали за ним, их шаги глухо отдавались эхом в пустынных переулках. Крупный и широкоплечий Саймон спотыкался о рассыпанные кирпичи и куски бетона, тогда как более худой и ловкий Винделор двигался плавно, словно тигр, скользящий между камнями.
Илай остановился у высокой городской стены, увенчанной колючей проволокой. Она возвышалась серым непроницаемым барьером, отделяя город от пустоши — от того неизвестного, что скрывалось за её пределами. На камнях стены цеплялась редкая трава, а в щелях между кирпичами застряли сухие ветки и ржавые гвозди. К стене вплотную примыкало кирпичное здание заброшенной фабрики. На стыке между городской стеной и фабричной стеной образовался узкий проём, через который можно было легко проскользнуть.