Мира чуть отстранилась, но не отступила. В её взгляде было напряжение, но не враждебность. Она чувствовала, что они балансируют на острой грани. Сделав шаг вперёд, она взяла его за руку и заглянула в глаза.
— Я всё понимаю. Мы обязаны ему. Но его жизнь — не наша, Илай. Мы не можем вечно быть рядом. Ты видишь, как здесь всё устроено, знаешь, как быстро мы можем добиться своего. Через год у нас будет квартира на окраине. Разве тебе этого не хочется? Мы будем вдвоём, и больше ничего не нужно.
Она замолчала. Илай почувствовал, как напряжение ослабевает, но внутри всё ещё бурлила злость. Он понимал, что Мира говорит о будущем — будущем без Винделора.
— Ты говоришь, как мои родители, — усмехнулся он, но в голосе звучала тоска. Перед глазами всплыло детство: родители жили бок о бок, поддерживая друг друга в мелочах. Они не могли представить, что кто-то из близких исчезнет. Теперь, глядя на Миру, он чувствовал нечто похожее.
Мира нахмурилась, в её взгляде промелькнула тревога.
— Ты всё ещё привязан к Винделору. Но он — прошлое, Илай. Я не хочу, чтобы наши планы рухнули только потому, что он решил идти своим путём. Мы с тобой — вот что главное. Ты ведь понимаешь, правда?
Илай почувствовал, как злость сменяется болью. Он не хотел ссоры. Глубоко вздохнув, он попытался справиться с эмоциями. Мира почувствовала это — нежно провела пальцами по его руке и поднесла её к губам.
— Прости, — прошептала она. — Я просто боюсь, что однажды ты снова окажешься перед выбором — он или я.
Илай молчал, не находя слов. Он знал, что их пути с Винделором не разойдутся так просто.
— Ладно, — наконец сказал он с лёгкой улыбкой. Но внутри бушевала буря. Он понимал Миру, но мысль оставить Винделора казалась предательством. Сжав её руку, он скрыл смятение. — Мне пора.
— В ресторан?
— Да. Вернусь, как обычно.
Работа поможет отвлечься. Возможно, после неё он увидит всё иначе.
Илай вышел из номера и зашагал по улице, чувствуя, как смятение захватывает мысли. Обычно в такие моменты он просто делал, что нужно. Но сегодня всё было иначе. Мира, Винделор, их будущее — в голове складывалась головоломка, которой не хватало последнего кусочка.
Город жил своей жизнью, не замечая его тревог. Яркий, шумный, он был полон энергии. Но за пёстрой суетой скрывалось нечто тревожное — стоило прислушаться, и становилось ясно, как легко здесь потерять себя. Улицы переполняли те, кто искал удовольствий — быстрых, мимолётных, заглушающих реальность. Город манил разнообразием, но Илай чувствовал в нём перенасыщенность. Всё казалось чрезмерным — даже развлечения.
Рестораны, пабы, клубы встречались на каждом шагу, окутывая улицы запахами жареного мяса, сладостей и алкоголя. Это создавало атмосферу излишеств, но не приносило удовлетворения. Город сгущал вокруг плотную, вязкую среду, полную обещаний бездумных наслаждений. Вывески заманчиво мерцали, суля забвение. На углу продавец жарил мясо, жир шипел, дым стелился, как опиумный туман. Казалось, каждый стремился спрятаться от настоящего, утонуть в нескончаемом празднике.
Толпы гуляк, поток еды и выпивки казались Илаю безумием. В его родном городе радость была редкостью — люди жили сдержанно, порой угнетённо. Здесь же они погружались в веселье с жадностью, теряя смысл. Город был полон не людьми, а тенями, заглушившими мысли в погоне за наслаждениями.
Илай замедлил шаг, вдыхая густой воздух улиц. Неужели за этой мишурой скрывалось что-то настоящее? Он видел, как люди выходят из клубов — разгорячённые, с осоловевшими взглядами, будто потерявшие часть себя. Всё здесь было чуждо, но что-то притягивало. Возможно, потому, что он понимал, как легко раствориться в этом безумии, забыть, что важно.
Его размышления прервал знакомый силуэт — ресторан, где он работал. Свет из окон разливался тёплым свечением, создавая уют. В воздухе витали запахи еды, а приглушённый шум веселья доносился до улицы.
У дверей Илай замер. Его внимание привлёк звук. Что-то заставило его остановиться, сердце сжалось от тревоги. В соседнем переулке двигались две фигуры. Один говорил тихо, слова терялись в шуме города, но в голосе сквозило напряжение, почти угроза.
Илай вслушивался, но не мог разобрать слов. Всё в этом разговоре вызывало беспокойство, будто происходящее ускользало от понимания, но на глубинном уровне он чувствовал: это важно. Холодное предчувствие охватило его, оставляя неприятный осадок.