Время шло, но, несмотря на нарастающий хаос, в них теплилась надежда — надежда выбраться из этого безумного города и дождаться Винделора.
Когда они приблизились к городским воротам, их настиг шум из забегаловки неподалёку. Пятеро крупных мужчин с красными от хмеля лицами и наглыми ухмылками вышли на улицу, преграждая путь. Их тяжёлые фигуры казались частью зловещей атмосферы, словно тени, оживающие в ночи. Они были пьяны, их грубые шутки и подмигивания звучали как вызов.
— Отдай нам поиграть свою «сестрёнку»! — выкрикнул один, и его слова раскатились по мостовой, как удар.
Смех мужчин резанул Илая, вызвав воспоминания о погибшей сестре. Гнев вспыхнул в нём, словно искра в сухой траве.
В следующее мгновение трое мужчин упали, сражённые быстрыми ударами Илая. Его нож, ставший продолжением руки, двигался с точностью, отточенной тренировками с Винделором. Четвёртого он оттолкнул резким ударом, заставив того отступить, а пятый, увидев это, бросился прочь, охваченный страхом.
Мира застыла, потрясённая скоростью и решимостью Илая. Её мысли о Винделоре, человеке, который казался ей опорой, сменились новым пониманием: Илай был не просто юношей, в нём таилась сила, рождённая гневом и отчаянием.
Илай сам был ошеломлён. Он не хотел становиться тем, кто отбирает жизни, но в этот момент его навыки проявились в полной мере. Пьяные противники, слишком беспечные, стали лёгкой мишенью.
Осознание своей силы смешалось с болью, заставляя сердце биться быстрее. Ночные улицы были суровы, и Илай понял: чтобы выжить, нужно быть готовым к жертвам.
Илай и Мира двинулись дальше по улочке, усеянной обломками и следами беспорядков. Городские ворота, некогда величественные, теперь выглядели заброшенными. Подойдя к ним, они обнаружили, что ворота заперты, а стражи поблизости нет. Воздух гудел от далёкого шума празднества, охватившего город. Стража, поддавшаяся соблазнам и подкупленная местными бандитами, покинула посты. В Сорок восьмом отмечали ночь, когда стражники снимали с себя обязанности, оставляя ворота на замке.
— Закрыто, — произнёс Илай с раздражением, дёргая дверь, словно надеясь, что она откроется, и почувствовал, как отчаяние сжимает грудь.
— Мы не сможем её открыть, — добавил он, в его голосе звучала усталость.
Они стояли в тишине, нарушаемой лишь редкими звуками издалека. Мира, собравшись с мыслями, прервала молчание:
— Я знаю тайный лаз неподалёку. Наткнулась на него несколько лет назад, но… не решилась им воспользоваться и никому не рассказывала.
Её голос был робким, словно она боялась, что Илай рассердится.
— Нам нужно дождаться Винделора, — твёрдо сказал Илай, не допуская возражений. Он не доверял этому месту и не хотел полагаться только на слова девушки.
Мира попыталась возразить:
— Мы вдвоём справимся! Мы не знаем, жив ли он, а медлить нельзя!
Но её слова не задели Илая. Он резко оборвал её, чувствуя, как тревога вновь накатывает.
Они сидели в молчании, глядя на тени города. Крики веселья звучали всё громче, смешиваясь с шумом и редкими призывами о помощи. Тёмные силуэты людей бродили по улицам, оставляя за собой следы растерянности. Словно буря сметала прежний порядок, унося надежду на покой.
Илай чувствовал, как нервозность подталкивает его к действию. Его руки напряглись — он был готов бороться с любой угрозой. Мира, несмотря на желание рискнуть, ощущала тяжесть момента: выбор лежал на них обоих, и тишина усиливала ответственность.
Они долго молчали, вглядываясь в тени. Илай крутил в руках нож, его металлическая поверхность отражала тусклый свет фонарей. Мысли о том, как сильно город изменил его, вызывали смешанные чувства.
Ещё недавно он был стеснительным подростком, избегавшим взглядов и мечтавшим остаться незамеченным. Теперь его мир перевернулся. Илай смело защищал то, что ему дорого, не боясь смотреть в глаза врагам. Уверенность росла в его сердце, а отступление стало чуждо. Этот город, с его мрачными улицами, пробудил в нём силу, о которой он не подозревал.
Он подумал о Винделоре, о том, сколько таких городов тот повидал. Каждый — испытание, каждая улица — проверка. Какую цену заплатил Винделор за свои навыки? Илай чувствовал, что прежний он, слабый и нерешительный, исчез, как детская мечта, разбитая реальностью. Теперь он видел себя защитником, готовым стоять за тех, кто не может себя защитить.
— Мира, — начал Илай, — почему эти люди преследовали тебя? Что заставляло их охотиться с такой яростью?
Мира, глядя в тёмные переулки, решилась ответить. Её голос, тихий, но твёрдый, звучал с силой:
— Я родилась в этом городе. Раньше он не был таким ужасным.
Она посмотрела на Илая, в его глазах читались понимание и сочувствие.
— С детства моя жизнь была полна страха и одиночества.
Илай слушал, пытаясь понять её. Она продолжила, её голос дрогнул:
— Мой отец был нашей надеждой, но после смерти мамы, когда мне было пять, он сломался. Он смотрел на меня с горечью, будто я напоминала ему о потере.
Илай, задумавшись о её боли, нервно сжал нож. Он хотел утешить её, но не знал, как выразить это словами.
Слёзы дрожали в её голосе:
— В отчаянии он продал меня, чтобы расплатиться с долгами. С тех пор моя жизнь стала кошмаром. Я сбежала, когда меня забрали в барак, где держали других девушек.
Она сжала кулаки, и Илай почувствовал, как гнев наполняет его.
— Я стала мишенью для тех, кто хотел меня использовать, — сказала она, опустив взгляд. — Мне семнадцать, но выгляжу младше, и это привлекает ненужное внимание. Я устала быть добычей.
Её голос был полон усталости, и Илай, чувствуя её боль, решился ответить:
— Мира, ты не жертва. Ты сильнее, чем думаешь. Я вижу в тебе человека, который может бороться.
Она посмотрела на него с удивлением, но её мысли ушли в тень.
— Каждый день я бегу от тех, кто хочет меня поймать. Иногда они загоняют меня в угол, но я всегда находила способ вырваться.
Её глаза встретились с его, в них светилась боль.
— Я мечтаю о свободе, о жизни за пределами этого города, — продолжила она, и Илай почувствовал, как её слова отзываются в нём.
— Но каждый раз, когда я пытаюсь вырваться, меня находят.
Илай понял: история Миры — часть судьбы этого города. Они оба были его пленниками, но теперь, вместе, у них был шанс изменить свою участь. Нужно было бороться, несмотря на хаос вокруг.
Улицы наполнялись шумом, доносящимся из дворов и домов. Мира, не выдержав молчания, заговорила, её голос дрожал:
— В этих домах люди теряют себя. Они сбиваются в толпы, забывая о морали. Я видела сцены, от которых сердце замирает…
Она вспомнила один из особняков, где царил хаос. Люди, охваченные страстью, предавались безудержному веселью, ломая мебель и не замечая друг друга. Крики смешивались с шумом, создавая пугающую какофонию.
— И когда кто-то пытался сопротивляться… — начала она, но замолчала, её взгляд затуманился.
В этот момент из переулка выбежали несколько преследователей, их шаги гремели, как гром. Илай схватил Миру за руку, её пальцы были холодны, и они бросились вдоль стены. Фонарь над воротами мигал, отбрасывая тени, похожие на паутину, будто город пытался их поймать.
Погоня набирала силу. Преследователи жаждали добычи, подпитываемые хаосом города. По пути Илай и Мира видели сцены, внушающие страх. В одном дворе толпа, охваченная безумием, ссорилась и дралась, их крики сливались в единый хор. В углу лежал мужчина, избитый, но живой, окружённый осколками бутылок. Город не только веселился — он разрушал себя.
Они промчались мимо ярких огней, освещавших тревожные картины: людей, потерявших всякий стыд, которые спорили и толкались в порыве гнева. Это был не просто хаос, а буря, оставляющая лишь пустоту.
Илай крепче сжал руку Миры, стремясь увести её от этого кошмара. Его мысли бурлили, но он знал: не все в этом хаосе — жертвы. Город ломал людей, стирая границы между добром и злом.