В следующие недели Илай искал занятия, чтобы не оставаться наедине с тревожными мыслями. Он проводил часы в лечебнице, помогая ухаживать за больными, и часто дежурил там, ожидая пробуждения Винделора. Время текло мучительно медленно, а тревога не отпускала, даже когда он убеждал себя, что всё идёт своим чередом.
В перерывах между дежурствами Илай искал подработку. Найти её в новом городе было непросто, но он был упрям. В небольшом ресторанчике его взяли на кухню. Он быстро освоил приготовление простых блюд, втянулся в ритм работы и начал привыкать к шуму и суете. Это был маленький шаг, но для Илая он значил многое — впервые за долгое время он почувствовал, что может сам о себе позаботиться. Вскоре он договорился, чтобы взяли Миру — её с радостью приняли официанткой.
Так проходили дни, и, хотя неуверенность не исчезла, жизнь обретала смысл. Город, казавшийся чужим, становился родным. Здесь Илай узнал не только боль и потери, но и маленькие радости. Но мысли о Винделоре, всё ещё не пришедшем в себя, не отпускали. Илай понимал, что товарищу нужно время, и каждый из них переживает этот период по-своему. Но когда Винделор проснётся, Илай будет готов к разговору — самому сложному в своей жизни.
Открыв дверь номера гостиницы, Илай почувствовал уют, ставший за недели домом. Мира сидела на кровати, укутавшись в одеяло, но, увидев его, улыбнулась тёплой, искренней улыбкой.
— Ты вернулся, — сказала она, вставая и подходя ближе. — Как Винделор?
Илай не сразу ответил — мысли путались. Мира обняла его, и он замер, чувствуя её тепло. В этот момент слова были не нужны, только ощущение безопасности и близости. Здесь, в этом уголке города, он мог забыть обо всём и просто быть с ней.
— Винделор всё ещё спит, — наконец сказал он, голос прозвучал глухо. — Врачи говорят, ему нужно ещё три дня покоя.
Мира нахмурилась, её лицо посерьёзнело. Она отстранилась, глядя на него внимательно.
— И сколько ещё мы будем ждать? — голос прозвучал резко, но сдержанно. — Мы сделали для него всё, что могли. Он спас нас, да, но его время прошло. Сейчас главное — мы с тобой.
Мира отвела взгляд, её голос стал тише.
— Я устала бояться, Илай. Вся моя жизнь была бегством — от бандитов, от прошлого. Винделор дал нам шанс, но я не хочу, чтобы его путь утащил нас в хаос. Я хочу стабильности, понимаешь? Чтобы не бояться, что завтра всё рухнет.
Илай сжал кулаки — её правда жгла, но Винделор был не просто прошлым, он был его якорем. Сердце сжалось. Он понимал, что в её словах есть правда, но недавно, когда они говорили об этом, всё закончилось иначе. Тогда Мира успокоила его — теплом, словами, поцелуями. Их связь окрепла. А теперь разговор всплыл снова, и она, похоже, не собиралась его откладывать.
— Ты не понимаешь! — Илай едва сдержал гнев, но, почувствовав, как лицо краснеет, глубоко вдохнул и заставил себя успокоиться. — Винделор был с нами всё это время. Он не просто спас нас — он рисковал жизнью. И теперь ты предлагаешь его оставить?
Мира чуть отстранилась, но не отступила. В её взгляде было напряжение, но не враждебность. Она чувствовала, что они балансируют на острой грани. Сделав шаг вперёд, она взяла его за руку и заглянула в глаза.
— Я всё понимаю. Мы обязаны ему. Но его жизнь — не наша, Илай. Мы не можем вечно быть рядом. Ты видишь, как здесь всё устроено, знаешь, как быстро мы можем добиться своего. Через год у нас будет квартира на окраине. Разве тебе этого не хочется? Мы будем вдвоём, и больше ничего не нужно.
Она замолчала. Илай почувствовал, как напряжение ослабевает, но внутри всё ещё бурлила злость. Он понимал, что Мира говорит о будущем — будущем без Винделора.
— Ты говоришь, как мои родители, — усмехнулся он, но в голосе звучала тоска. Перед глазами всплыло детство: родители жили бок о бок, поддерживая друг друга в мелочах. Они не могли представить, что кто-то из близких исчезнет. Теперь, глядя на Миру, он чувствовал нечто похожее.
Мира нахмурилась, в её взгляде промелькнула тревога.
— Ты всё ещё привязан к Винделору. Но он — прошлое, Илай. Я не хочу, чтобы наши планы рухнули только потому, что он решил идти своим путём. Мы с тобой — вот что главное. Ты ведь понимаешь, правда?
Илай почувствовал, как злость сменяется болью. Он не хотел ссоры. Глубоко вздохнув, он попытался справиться с эмоциями. Мира почувствовала это — нежно провела пальцами по его руке и поднесла её к губам.
— Прости, — прошептала она. — Я просто боюсь, что однажды ты снова окажешься перед выбором — он или я.
Илай молчал, не находя слов. Он знал, что их пути с Винделором не разойдутся так просто.
— Ладно, — наконец сказал он с лёгкой улыбкой. Но внутри бушевала буря. Он понимал Миру, но мысль оставить Винделора казалась предательством. Сжав её руку, он скрыл смятение. — Мне пора.
— В ресторан?
— Да. Вернусь, как обычно.
Работа поможет отвлечься. Возможно, после неё он увидит всё иначе.
Илай вышел из номера и зашагал по улице, чувствуя, как смятение захватывает мысли. Обычно в такие моменты он просто делал, что нужно. Но сегодня всё было иначе. Мира, Винделор, их будущее — в голове складывалась головоломка, которой не хватало последнего кусочка.
Город жил своей жизнью, не замечая его тревог. Яркий, шумный, он был полон энергии. Но за пёстрой суетой скрывалось нечто тревожное — стоило прислушаться, и становилось ясно, как легко здесь потерять себя. Улицы переполняли те, кто искал удовольствий — быстрых, мимолётных, заглушающих реальность. Город манил разнообразием, но Илай чувствовал в нём перенасыщенность. Всё казалось чрезмерным — даже развлечения.
Рестораны, пабы, клубы встречались на каждом шагу, окутывая улицы запахами жареного мяса, сладостей и алкоголя. Это создавало атмосферу излишеств, но не приносило удовлетворения. Город сгущал вокруг плотную, вязкую среду, полную обещаний бездумных наслаждений. Вывески заманчиво мерцали, суля забвение. На углу продавец жарил мясо, жир шипел, дым стелился, как опиумный туман. Казалось, каждый стремился спрятаться от настоящего, утонуть в нескончаемом празднике.
Толпы гуляк, поток еды и выпивки казались Илаю безумием. В его родном городе радость была редкостью — люди жили сдержанно, порой угнетённо. Здесь же они погружались в веселье с жадностью, теряя смысл. Город был полон не людьми, а тенями, заглушившими мысли в погоне за наслаждениями.
Илай замедлил шаг, вдыхая густой воздух улиц. Неужели за этой мишурой скрывалось что-то настоящее? Он видел, как люди выходят из клубов — разгорячённые, с осоловевшими взглядами, будто потерявшие часть себя. Всё здесь было чуждо, но что-то притягивало. Возможно, потому, что он понимал, как легко раствориться в этом безумии, забыть, что важно.
Его размышления прервал знакомый силуэт — ресторан, где он работал. Свет из окон разливался тёплым свечением, создавая уют. В воздухе витали запахи еды, а приглушённый шум веселья доносился до улицы.
У дверей Илай замер. Его внимание привлёк звук. Что-то заставило его остановиться, сердце сжалось от тревоги. В соседнем переулке двигались две фигуры. Один говорил тихо, слова терялись в шуме города, но в голосе сквозило напряжение, почти угроза.
Илай вслушивался, но не мог разобрать слов. Всё в этом разговоре вызывало беспокойство, будто происходящее ускользало от понимания, но на глубинном уровне он чувствовал: это важно. Холодное предчувствие охватило его, оставляя неприятный осадок.
Он смотрел, сердце колотилось от неопределённости. Этот момент будто застыл, наполняя воздух напряжением. В жестах одного из силуэтов было что-то знакомое, но далёкое. Илай отвёл взгляд, заставив себя вернуться к реальности. Работа ждала. Он не мог позволить тревоге увлечь его в неизвестность.
Глубоко вдохнув, он шагнул к дверям ресторана. Но даже внутри ощущение, что он стал свидетелем чего-то важного, не отпускало.
Глава 14
Глава 14
Два незнакомца вошли в ресторан, и, казалось, все взгляды непроизвольно обратились к ним. Заведение было роскошным: высокие потолки, сверкающие хрустальные люстры, дорогие ковры и изысканные столы. Витрины с винами отражали мягкий свет свечей, придавая всему атмосферу изысканности. Здесь было всё, что могло соблазнить — от богатых украшений до пищи, подаваемой на золотых подносах. Некоторые посетители наслаждались не только едой, но и самим процессом наблюдения за работой поваров — кухня была открытой, и её пространство легко просматривалось с разных уголков зала.