Его взгляд пробежался по комнате и остановился на тумбочке, где стояла маленькая стеклянная баночка с тёмными таблетками, едва заметными в тусклом свете. Он взял её в руки и внимательно осмотрел. Поднеся к носу, он уловил резкий аромат. Это было что-то знакомое — стимуляторы, которые в руках неопытных могли стать опасными. Винделор покачал головой, понимая, что всё не так просто.
Он был знаком с подобным. В прошлые годы он сам сталкивался с такими веществами, и теперь всё становилось внезапно сложнее. Он поставил баночку обратно, не сомневаясь: Мира поддалась соблазнам этого города. Его лицо оставалось спокойным, но внутри всё было далеко не так тихо.
Он собрал свои вещи без лишнего шума. В комнате не было ничего лишнего — только простая мебель и предметы личной гигиены, но сам воздух здесь был тяжёлым. Сложив всё, что ему было нужно, в свою сумку, Винделор подошёл к двери и оглянулся ещё раз.
Он понимал, что следующее место, куда ему нужно идти, принесёт не меньше волнений. Всё было сложно. Всё было частью странного стечения обстоятельств, но последствия всё равно будут неприятными.
Закрыв за собой дверь номера, он направился к выходу, зная, что встреча, которую он собирался провести, будет крайне сложной. Каждый шаг приближал его туда, куда он сам пообещал себе прийти.
Винделор нежно погладил свой револьвер «Уэлби» и, убрав его в кобуру, двинулся дальше. Ему хотелось посетить те места, о которых рассказывал Саймон, — ресторан «Фазан» и бар «Сириус», — но сперва он решил закрыть свой долг перед этим человеком.
Винделор остановился перед массивной калиткой, ведущей к большому, почти величественному дому. Стены здания были украшены сложной резьбой, а окна отражали свет вечернего солнца, придавая всему виду некую загадочность. Это было место, о котором ему рассказывал Саймон — то самое, где когда-то жил этот добродушный человек и где теперь Винделор должен был получить ответы на свои вопросы и ответить на чужие. Он не мог не вспомнить слова Саймона о доме, полном любви, и об окружающих его заведениях, которые, как он говорил, были лучшими в «Двадцать седьмом».
Стоя перед калиткой, Винделор почувствовал резкое напряжение в животе, мандраж, исходивший откуда-то глубоко внутри. Он достал сумку, которую получил от Саймона после его смерти, и теперь она казалась намного тяжелее. Ранее лёгкая, словно просто необходимая для пути, она ощущалась как тяжёлое бремя, которое не только напоминало о прошлом, но и давило на плечи. Казалось, даже сама сумка стала частью чего-то гораздо большего, а её содержимое — ключом к тому, что ещё предстоит.
Винделор несколько раз вздохнул, пытаясь сбить напряжение, которое всё больше накатывало. Он осмотрелся, словно проверяя, действительно ли он в правильном месте. Дома, окружавшие его, не оставляли сомнений — это было именно то место, о котором говорил Саймон. Каждое заведение — от кафе до элитных магазинов — в точности совпадало с описанием, и теперь, оказавшись на пороге, Винделор понял, что не может отступить.
Собравшись с силами, он шагнул к калитке. Рука без неуверенности потянула её на себя, и с лёгким скрипом она поддалась. Внутри что-то шевельнулось, будто весь мир вокруг замер. Винделор толкнул калитку шире и шагнул на территорию, одновременно незнакомую и знакомую. Он уже знал, что его ждёт, но в глубине души надеялся, что сможет найти ответы на вопросы, мучившие его давно, без лишних сложностей.
Винделор подошёл к летней веранде, где за столом сидела полная женщина, мирно попивая чай. Она была приятной на вид, с округлыми чертами лица, и чем-то напоминала Саймона. Он не мог не заметить, как их сходство, хоть и неявное, проступало в каждой черте её лица. Говорят, люди, долго живущие вместе, становятся похожими, и это казалось правдой. В её выражении лица, в манере держаться — всё напоминало его старого знакомого, того самого Саймона, с которым он недавно виделся.
Женщина заметила его, и её взгляд сразу устремился к сумке, которую он держал в руках. Брови её слегка поднялись, и она медленно встала, подходя к нему. В её движениях не было паники, лишь некоторое ожидание, будто она знала, что кто-то должен прийти, но оставалась настороженной.
— Добрый день, — сказал Винделор, не скрывая напряжения.
— Добрый, — ответила она, слегка удивлённо глядя на сумку. — Это… сумка моего мужа?
Он кивнул, внутренне собравшись, чтобы сказать то, что могло разрушить всё, что она знала о своём супруге.
— Я пришёл с ужасной новостью, госпожа, — сказал он, не отводя взгляда от её глаз. Он знал, что если не быть прямым, это только продлит страдания. — Я был знаком с вашим супругом совсем недолго, но он показался мне хорошим человеком. Я не мог оставить всё как есть и знал, как важны эти документы для вашего семейного дела.
Её лицо сразу изменилось, в глазах мелькнула тревога. Женщина вздохнула, а потом, будто тяжело осознавая, что всё стало слишком очевидным, произнесла:
— О боже… — она замолчала, её голос сорвался, и, сдерживая слёзы, она прошептала: — Он… мёртв?
Винделор тяжело вздохнул, испытывая боль от этих слов, но знал, что не может солгать.
— К моему большому сожалению… да, — произнёс он, стараясь сохранить спокойствие, несмотря на груз, давивший на его душу. — Ваш муж… не дожил до того, чтобы сообщить вам важную информацию, которая могла бы помочь вам.
Женщина прижала руку к груди, её лицо побледнело, а глаза наполнились слезами. Винделор видел, как тяжело ей даются эти слова, и, несмотря на всё, почувствовал сочувствие. Он понимал, что для неё это был неожиданный, болезненный удар.
— Я не могла… — она снова всхлипнула, не в силах продолжить, и Винделор почувствовал, как тяжесть ситуации давит и на него. Всё это было больше, чем просто новость; это была чаша горя, которую ей предстояло выпить.
Тишина повисла между ними, и Винделор понял, что теперь ему нужно помочь ей понять, что делать дальше.
Глава 18
Глава 18
Солнце медленно опускалось за горизонт, окрашивая небеса в огненные и пурпурные оттенки. Город, поглощённый вечерним спокойствием, словно затаил дыхание перед наступлением ночи. Винделор стоял у входа в гостиницу, вглядываясь в пустую улицу, но мыслями был далеко. Он знал: этот день, этот момент — всё вело к нему. Он ждал Илая, и ожидание тяготило его не меньше, чем предстоящий разговор. Он был уверен — их беседа изменит всё.
Вскоре размеренные шаги нарушили тишину. Илай появился в поле зрения, его лицо напряжённое, будто каждый шаг давался с трудом. В глазах читалась тревога.
— Ты долго, — бросил Винделор, едва заметно кивнув.
— Извини, работы было много, — ответил Илай, подходя ближе.
— Понимаю, — Винделор тихо выдохнул, его дыхание стало глубже. — Пойдём, Мира уже ждёт нас.
Они вошли в гостиницу. Тени в коридоре делали пространство теснее, сгущая напряжение. Подходя к двери номера, Винделор почувствовал, как сердце забилось быстрее. Он не знал, что именно их ждёт за дверью, но чувствовал — этот момент решит всё.
Дверь открылась, и перед ними появилась Мира. Её лицо было бледным, глаза усталыми, насторожёнными. Она не двигалась с места, словно надеялась, что всё решится само собой.
— Вы пришли, — сказала она ровным голосом, но в нём чувствовалась тревога.
Илай кивнул и вошёл в комнату, не зная, какие слова подобрать. Он до конца не осознавал, как они оказались здесь, в этой точке, где пути назад уже нет.
Винделор тоже вошёл и закрыл дверь. Он остановился, взглянув на Миру. Атмосфера в комнате сгущалась. Это был момент, когда каждому из них предстояло сделать выбор.
Тусклый свет лампы мягко ложился на их лица. Мира сидела на краю кровати, сжав руки в кулаки. В её взгляде читалась сосредоточенность, но под ней скрывалось нечто большее — то, что она пыталась спрятать.
— Я был у жены Саймона сегодня, — начал Винделор, глядя на Илая. — Отдал ей его документы, всё, что осталось. Она… благодарила, но ничего нового я не узнал. Только направление — караван, что идёт к восточным пустошам, и пару ориентиров: старая башня и река с чёрным песком. Это всё, что у меня есть.