— Ты кто? — голос хрипел сквозь гул, низкий, как грохот грозы. — Не наш. Чего тут делаете?
Винделор замер, рука легла на револьвер под плащом — холодный, как ночь шестнадцатого. Сердце стукнуло, в груди мелькнула тень сестры — её крик, её красная лента, исчезающая в пламени. Он сжал рукоять, но не вытащил — пальцы дрогнули, как в тот день, когда он смотрел, как её уводят.
Саймон обернулся, и улыбка сползла с его лица.
— Спокойно, брат, — Саймон шагнул вперёд, голос глухой, но твёрдый. — Мы к Шуману, по делу. Не ищи врагов там, где их нет.
Рабочий сплюнул на пол, тёмная слюна впиталась в масло. Он отступил, но тень подозрения осталась, застряла в дыму над станками. Другие смотрели молча, их лица — каменные, тёмные от усталости, но глаза острые, как резцы токарных станков.
Винделор шагнул следом за Саймоном, плащ качнулся, задев рюкзак — тяжёлый, как дорога, что вела его сюда. Он не обернулся, но чувствовал их взгляды, цепкие, как шипы ежевики.
Дверь кабинета Шумана выросла впереди, тёмная, будто расселина в скале. Саймон толкнул её, коротко глянув на Винделора. Дым остался за спиной, но холод тех взглядов тянулся следом, как кошмар, что не умирает.
За письменным столом, заваленным кипами бумаг и чашкой остывшего кофе, сидел управляющий. Его лицо выражало усталость и скрытое разочарование — слишком много дней, слишком мало надежды. Морщины на лбу, глубокие, словно выбитые гравировкой, тянулись вниз к напряжённым губам. Он лениво перебирал пожелтевшие отчёты, будто пытался выудить из них хоть искру спасения, но находил только пыль прошлого и цифры, не обещавшие будущего. Тяжёлая тишина давила на уши, а в воздухе витала затхлая смесь бумаги, чернил и едва уловимого запаха упадка.
— Добрый день, — голос управляющего прозвучал хрипло, будто он не произносил этих слов уже несколько дней. Он нехотя встал — высокий, худощавый, с лицом, напоминающим выветренный камень. На вид ему было около пятидесяти, виски уже запорошила седина, а густые, лохматые брови нависали над глазами, едва не срастаясь в одну линию. Казалось, ещё немного — и они опустятся вниз, скрывая тусклый взгляд человека, пережившего слишком многое.
— Добрый день, — вежливо ответил Саймон, делая шаг навстречу и протягивая руку. — Я представитель содружества торговцев двадцать седьмого города, Саймон Бейл. А это мой сопровождающий, — он кивнул в сторону спутника, — мистер Вин.
— Алик Шуман, управляющий заводом, — сухо представился мужчина, пожимая протянутую ладонь. Его рукопожатие было крепким, но отдающим усталостью, словно сила в нём держалась только по привычке.
Усадив гостей за небольшой потёртый стол, Шуман сделал знак помощнице, велев принести кофе. Пока тот удалялся, управляющий внимательно изучал своих визитёров.
Саймон тем временем аккуратно положил на стол свой безупречно выглаженный портфель и начал доставать бумаги. Зонт, который он всю дорогу вертел в руках, осторожно прислонил к краю стола. Винделор, не вмешиваясь, с интересом разглядывал кабинет, задерживая взгляд на почерневших от времени полках с книгами и массивном шкафу, где угадывались силуэты тяжёлых досье.
Когда принесли кофе, внимание Вина переключилось на собеседников. Стоило делу перейти в серьёзное русло, как он заметил, что его товарищ преобразился. Болтливый, легкомысленный, а порой даже небрежный Саймон стал спокойным и сосредоточенным. Его голос звучал чётко, интонации были уверенными, а в словах не осталось и следа привычной шутливой манеры. Он говорил ровно, напористо, логично — так, что у управляющего не оставалось пространства для возражений.
Винделор наблюдал за этим преображением с искренним восхищением. В тот момент он понял, что перед ним не просто беззаботный болтун, каким Саймон порой казался. Этот человек умел добиваться своего, когда действительно хотел. Вин неожиданно поймал себя на мысли, что гордится их знакомством и, пожалуй, был бы не против считать его другом.
Когда здание завода осталось позади, а в портфеле Саймона лежала стопка документов с долгожданными подписями, мужчина широко улыбнулся и довольно пригладил усы.
— Ну вот и всё, дружище, — с облегчением сказал он. — Все мои дела в этом городе закончены. Предлагаю отметить это бутылочкой хорошего вина, а утром свалить из этого никчёмного городишки.
— Согласен, — кивнул Винделор. — Вот только где бы достать это хорошее вино? То, что подают в ресторане гостиницы, таким назвать сложно.
— Тут ты прав, — хмыкнул Саймон. — Но есть тут одно местечко уровнем повыше. Хотя, знаешь, вот приедем в двадцать седьмой — я тебе покажу, что такое настоящее качество. Еда, выпивка… Обещаю, такого ты нигде не пробовал.
Он усмехнулся, словно предвкушая гордую презентацию.
— А как моя женушка готовит… — добавил он, мечтательно закатив глаза. — Пальчики оближешь.
— Звучит славно, — улыбнулся Вин.
— У меня напротив дома ресторанчик восточной кухни, «Золотая рыбка», — продолжил Саймон. — Повар приехал с востока лет пятнадцать назад, и такие чудеса творит на кухне — просто загляденье. А ещё рядом ресторан «Фазан», бар «Сириус», караоке и многое другое. И всё это в двух шагах от моего дома! А центр города у нас… Эх, Вин, поверь, ты не захочешь уезжать.
— Звучит заманчиво, — усмехнулся Винделор. — Ну а сейчас-то мы куда?
— Тут рядом, — махнул рукой Саймон и уверенно двинулся вперёд.
Дневной свет, пробивавшийся сквозь унылые серые облака, окрашивал тротуары в тусклый, блеклый оттенок, а пустые улицы с высокими старыми зданиями навеивали ощущение заброшенности. В воздухе витал запах недавно прошедшего дождя, оставившего мокрые следы на асфальте, а где-то вдали доносился звук редких, одиночных шагов.
Каждый угол, каждый зловещий свод будто хранил в себе истории потерь и несбывшихся мечтаний. Город был стар и многое повидал, и теперь, казалось, медленно угасал. Облупившиеся окна смотрели на прохожих, как безмолвные свидетели былых времён. Они угрюмо взирали, словно ворчливые старики, которым нечего сказать. Возле скамеек парка, в тени разросшихся деревьев, стояли заржавевшие велосипеды, давно забытые и никому не нужные.
Наблюдая за медленным движением облаков, Винделор чувствовал, как тишина накрывает город, словно старая, потрёпанная шаль, через которую пробивались редкие голоса прохожих. В этом унынии единственным спасением оставалась мысль о том, что он здесь не один и что скоро покинет это место.
Недалеко от центра города, среди заброшенных зданий и пустых улиц, расположился небольшой неприметный ресторан, который когда-то славился своим уютом и вкусной кухней. Однако время не пощадило этот уголок. Сырые стены, казалось, поглощали остатки света, а окна запылились и оплелись паутиной. Внутри царила гнетущая тишина, лишь редкий стук посуды нарушал застывшую атмосферу.
Неуютные столики, покосившиеся и скрипящие, стояли вразнобой, будто нарочно усиливая ощущение запустения. Меню, пожелтевшее от времени, по-прежнему предлагало когда-то популярные блюда, но теперь они казались пережитком прошлого. Посетители, приходя сюда, испытывали тяжесть тишины, а официанты, молчаливые и отстранённые, бродили между столиками, словно тени, застрявшие в рутине.
— И это неплохое местечко? — Винделор удивлённо осмотрелся, устраиваясь в обшарпанном кресле.
— Но-но-но, — усмехнулся Саймон. — Мы пришли выпить чего-то стоящего, а тут, пожалуй, лучшая винная карта в этом городишке.
Саймон на мгновение замер, оглядываясь вокруг. Он покрутился на месте, цокнул языком и раздражённо посмотрел на стол…
— Зонт забыл в кабинете у Шумана, — буркнул он. — Как теперь красавице с ресепшена рассказать об этом? Надеюсь, расплачиваться не придётся, — он усмехнулся, кивнув на своё обручальное кольцо. — Всё-таки я женат.
Угрюмый официант с измождённым взглядом лениво подошёл к их столику и быстро окинул их взглядом.
— Нам самое дорогое вино, — сказал Саймон, растягиваясь в кресле. — Бутылку.
Время двигалось с какой-то странной, почти тягучей медлительностью, как утренний туман, медленно окутывающий мир. Каждая минута казалась запечатлённой в этом тяжёлом ожидании. Слова, казалось, сами по себе обретали тяжесть, не позволяя вырваться из своих цепей.