Гэл махом перелетел через лавки и схватил барона за воротник камзола, закрутил его на щетинистом затылке.
— Ты получишь своего благоверного по частям, мадам! — сунув острие клеймора барону в ухо, прокричал он.
— Не смейте! — прохрипела баронесса. — Не трогайте его! Я не боюсь ваших мечей! Она нужна вам живой?! Если убьете мужа, и ей не будет пощады!
Стало ясно, что она не отступит от своего. Конечно, главным было спасти Ноэми. Сакс откашлялся:
— Хорошо, мадам! Мы вернем вам мужа. Отпустите девушку!
Баронесса саркастически засмеялась:
— Не считайте меня дурой, сэр! Так я вам и поверила…
— Даю слово рыцаря! Клянусь страданиями Христа, мы не причиним вам более вреда! Ал, отпусти ее борова, жизнь Ноэми дороже!
Секунду супруга пирата испытующе вглядывалась в лицо сакса, затем отвела кинжал и толкнула Ноэми в объятия Эдварда:
— Что ж, поверю вам, сэр! У вас, красавчик, лицо как раз для благородных поступков. Забирайте свою пархатую драгоценность и убирайтесь вон из замка!
Сдерживая ярость, рыцарь вместе с Ноэми повернулся к дверям, но тут раздался гневный голос Алана, снова поднявшего меч на барона.
— А как вам нравится моя физиономия, мадам? Подходит она для рождественских душещипательных историй? Ах-ах, бедные сиротки-пираты! Нет, сэр, молчи! — он поднял ладонь, заметив, что сакс открыл рот. — Молчи, во имя святого Дункана! Дай сказать! Мадам, я не клялся вам ни в чем и ничем. Зря вы не придержали свой острый язычок… Что?
Баронесса с посеревшим от ужаса лицом, пошатываясь, двинулась к нему. Гэл отпихнул барона, шагнул вперед и широким взмахом меча выбил у нее кинжал. Она обхватила мужа руками, неотрывно глядя на поистине страшного в гневе Алана.
— Ладно, пиратская семейка, слово командира — и мое слово тоже! Не тряситесь, мадам, и успокойте своего повелителя, а то, по-моему, из него уже потекло. Вреда мы не причиним, раз обещали, но кое-что, несомненно, пойдет вам только на пользу. Во-первых, ваша светлость в курсе, что сей достойный муж первым насиловал пленниц в ваше отсутствие, а потом, когда шайка получала свою долю удовольствий, убивал их, чтобы вы не пронюхали о его "верности"? Говорят, вы ревнивы, мадам!
Она глазами дикой кошки обожгла обличителя, обернулась к понурившемуся мужу и влепила ему смачную оплеуху:
— Я с тобой потом по душам поговорю, повелитель!
Алан продолжил:
— Эта душеспасительная беседа не пойдет ему во вред? Значит, мы блюдем условия договора… Думаю, евангельская нищета тоже полезная штука для грабителей и убийц. Не на что вооружаться, не на что нанять сообщников… Молчи, Эд! Сколько можно оставаться каким-то Исусиком? Надо вырвать жало у змеи! Как, друзья, согласны со мной? — обратился гэл к британцам. — Да? Ну, тогда заприте где-нибудь это свиное стадо, и займемся воспитанием добрых чувств.
Экспедиционный корпус под командой Хью быстро разместил со всеми удобствами в подвальной тюрьме горстку уцелевших пиратов.
Ноэми тем временем рассказала саксу о том, что масленые взгляды барона на нее на этот раз не укрылись от бдительного ока ревнивой жены, и та отдала пиратам приказ изнасиловать пленницу тут же, в зале. И уже гэл остановил командира, поднявшего железный кулак на достойную чету, напомнив ему о клятве.
В зале остались хозяйская пара и победители. По просьбе Алана Хью отыскал жаровню и нагреб в нее из камина горящих углей. Ноэми, поняв зловещий смысл приготовлений, побледнела и хотела выйти, но хитрый скотт, исподтишка подмигнув и плутовски улыбнувшись, знаком остановил ее.
Пирата оторвали от жены, заломив руки, связали и бросили на колени перед жаровней. Супругу его, шипящую, как клубок змей на голове Медузы Горгоны, аккуратно прикрутили к тяжелому дубовому креслу, так сказать, в первом ряду партера.
Затем гэл резанул кинжалом воротник бархатного баронского камзола и выдрал его вместе с рубашкой, оголив жирную, давненько не мытую спину:
— Фи, мадам, у вас совсем не изысканный вкус! — засмеялся гэл. — Как можно жить с таким козлом? Эй, козел, правду говорят, что вы, козлы, сожрали всю Сицилию? — Он пнул барона в зад носком сапога. Отошел к столу, выбросил закуску из какой-то плошки, вернулся, положил в нее немного дымящихся углей из жаровни.
Кивнул лучникам:
— Держите его! Крепче, чтобы не шелохнулся! — склонился к перепуганному хозяину замка, сунул ему в нос дымящуюся посудину. — Признавайся, нехороший, где твои награбленные сокровища? Молчишь?! Сейчас огоньку на спину подсыплю! Слышал, небось, у французов есть такое блюдо — барбекю? Твои соратники сказали, что ты и от них сундуки прячешь! Какой скупердяй… Некрасиво! Где тайник?! Скажешь?!