Да, такого прекрасного рыцаря, ни госпоже, ни ее доморощенной камеристке встречать еще не приходилось. На голубом бархате туники-блио, расшитом тонкими узорами, лежала массивная золотая цепь из трофеев Сицилии, а на поясе отражал огни светильника и камина драгоценными камнями рукояти и ножен тонкий длинный стилет-мизерикордия. Сакс снял повязку с глаза, полагая, что в сумраке странности зрачка спишутся на причуды искусственного освещения. Русые пряди мягко спускались по сторонам лица юноши, схваченные на лбу узорной диадемой причудливой восточной филиграни.
Вмиг овладев собой, Бренда одним властным движением руки отправила чернавку за дверь, вторым пригласила милого кузена присесть в модное, но неудобное Х-образное кресло, а сама, извинившись, попросила минутку подождать и отвернулась к зеркалу.
Сакс с любопытством оглядел то, что несколько веков спустя назвали бы будуаром. Он не был в этой комнате с того памятного дня два года назад, когда пришел сказать, что уезжает биться с язычниками, и, вероятно, они не увидятся более, и попрощаться. Вспомнив себя тогдашнего: глупого, романтичного и без памяти влюбленного, Эдвард улыбнулся.
Здесь многое изменилось. Исчезли цветы и осенние листья, которыми юная Бренда любила украшать светелку. Их нежный запах сменили душные ароматы индийских благовоний, хотя и свинарник тоже не давал о себе забывать. Изгнав узенькую девичью кровать, место захватил полутораспальный резной монстр на львиных лапах под парчовым пологом. Угол комнаты украсил небольшой камин.
Рыцарь удивился, как это кузине удалось убедить упрямого тана изменить неизменному дубовому консерватизму, ведь старик отказывался устроить современное отопление даже в своей спальне, дескать, раз предки обходились без новомодных штучек, значит, и мы проживем, хотя покойная мать Эдварда, вечно зябнувшая ночами, не раз просила мужа о камине.
Стены были драпированы редкими восточными тканями, стоившими здесь, в Англии, бешеных денег. Сакс вдруг понял, что побудило отца к расходам. Старик любовно украшал опочивальню будущей сакской королевы, и хотя царственный жених сдуру погиб, не отнимать же было назад у его соломенной вдовы все эти щедрые дары.
Эдвард неожиданно заметил: кузина, делая вид, что занята вечерним туалетом, внимательно наблюдает за ним в зеркало. Он постарался сесть понепринужденнее, а затем широко улыбнулся тусклому отражению в полированном серебре и подмигнул ей. Она вздрогнула, отвела взгляд и и опять занялась бровями.
Рыцарю стало скучно, и он медленно произнес:
— Если тебе нечего сказать, то я, пожалуй, пойду, сестрица! — он сделал вид, что встает с кресла.
Бренда отбросила заячий хвостик, которым пудрила крахмалом нос, и живо обернулась к гостю:
— Ах, нет, Эд, не уходи, я просто не решаюсь начать. Утром вышло так неловко, так неловко! Мне, конечно же, нужно было сначала поговорить с тобой…
Эдвард бесстрастно перебил ее:
— Смею заверить, что с неизменным результатом.
— Милый мой, не сочти, что я навязываюсь, но почему ты так настроен против нашего брака?
Сакс несколько секунд молчал, подыскивая слова, не торопясь, начал:
— Основная причина — просто тебя не люблю, а точнее, люблю, как сестру, но не более того.
Бренда подалась к нему со своего резного табурета:
— Но я же помню время, когда ты пылал ко мне отнюдь не сестринской страстью! Что изменилось в нас с тех пор?
Рыцарь с горечью усмехнулся:
— В нас! Хорошо сказано! Будто мы одно целое… И что же нас, по-твоему, объединяет? Ты-то, похоже, совсем не изменилась, осталась такой же, как была, выросла, и все! А я? Я теперь далеко не тот мальчик, сердцем которого ты играла два года назад. Да, я любил тебя когда-то, но что ты сделала, чтобы быть моей?
Девушка смущенно опустила глаза: