Хью с соломой в волосах вылез на палубу подышать после морской болезни, и сказал друзьям:
— Все, как год назад! Так же снесло к берегу, потом — раз — галера налетела, и на абордаж.
— Ну, как — все! — усмехнулся Алан. — Нас-то с Эдом тогда здесь не было!
В миле тянулся изрезанный берег, позади осталось устье реки Торто. От мыса Чефалу шкипер рассчитывал повернуть в открытое море на Неаполь. Заходящее солнце светило с кормы, пробивало парус оранжевыми лучами. Сирокко сдувал пену с коротких прибрежных волн, ходко гнал корабль по вечернему морю. Мыс постепенно уходил назад и вправо, все шире открывая горизонт.
С носа судна раздался сладкий тенор матроса-неаполитанца:
— Синьор капита-ан! Корабли справа по курсу!
Шкипер склонился над фальшбортом высокой кормы, стараясь разглядеть под шкаториной своего паруса чужие суда, показавшиеся из-за мыса, скатился по крутому трапу на шканцы правого борта к стоявшим там трем британцам.
Зоркий Алан вытянул руку вдоль поручней:
— Вон они! Совсем близко друг к другу…
Шкипер приложил смоленую ладонь к глазам:
— Порка мадонна! У них неладно, тедеско!.. — он всех не итальянцев и не французов считал немцами.
Эдвард привычно включил накат в правом глазу. Корабли, качавшиеся на волнах в полумиле к берегу, выросли раз в двадцать, но видно все равно было плохо, мешали пенные барашки, то и дело вскакивая в поле зрения. Там что-то происходило. Суда переваливались рядом, большее, гребное, скулой к борту меньшего парусника, навы. Между ними в путанице снастей мелькало и поблескивало, какая-то тяжелая масса рухнула в море, полетели брызги.
— Может, столкнулись, теперь спасают людей, а? — предположил сакс нерешительно. Он не разбирался в морских непривычных делах.
— Нет, сэр! — раздался из-за спин голос Хью. — Это абордаж! Я же говорил — все как в прошлый раз!
Все обернулись к лучнику.
Он всмотрелся пристальнее в корабли и уверенно сказал:
— Это мой хозяин-барон, пират чертов. Галеру его я за полгода со стены замка раз сто разглядывал, когда она с моря шла. Она это! Сейчас он их потопит, чтоб мне никогда не пить эля дома в Гримсби!
В голове Эдварда что-то сдвинулось. Барон-пират, о котором говорил Хью, и его ненавистный враг-немец слились в сознании в одном образе смерти для невинных людей. Рыцарь порывисто обернулся к шкиперу:
— Синьор капитан! Прикажите подойти ближе к ним!
Шкипер посмотрел на сакса, как на умалишенного:
— Зачем?! Зачем нам рисковать жизнью, прекрасный синьор тедеско? Нас-то не трогают! Пока они там разбираются, мы минуем их траверс, и тогда по ветру этим норманнским ладрони[33] нас нипочем не достать. Мое судно не военное! Я коммерсант, мне нельзя рисковать пассажирами и грузом!
Алан сзади пробормотал:
— Пока что синьор коммерсант сильно рискует схлопотать по шее. Там, между прочим, тоже пассажиры гибнут…
— Вы решительно отказываетесь помочь несчастным, синьор капитан? — в голосе Эдварда зазвенел металл.
— О, синьор доблестный рыцарь, я не трус, клянусь мадонной! Но скажите, какая мне польза от этой авантюры? — итальянец театрально прижал руки к груди.
Сакс понял, что промедление обречет несчастных на смерть:
— Даю гарантию, что мы легко одолеем пиратов, а все, что найдем у них и само судно — ваши, синьор! По рукам?
Шкипер хитро прищурился:
— Ваша гарантия? Смешно слушать! В чем же она, синьор?
Эдвард огляделся. Под бортом у шпигата лежал железный лом-гандшпуг в дюйм с четвертью толщиной. Им заклинивали лючины в шторм. Сакс поднял стальную палку, завязал ее бантиком, сунул в руки шкиперу, тот пораженно уставился на ржавый крендель.
Алан сзади зловеще пробубнил:
— Слушать смешно? А смотреть не страшно?! Даю гарантию: если синьор капитан через секунду не даст команду к повороту, синьор рыцарь завяжет синьора капитана морским узлом, как эту железяку.
Тот испуганно бросил неприятный сувенир на палубу, будто тот обжег ему руки:
— Ну, если вы обещаете все захваченное передать мне…
Эдвард развернул его за плечо: