Полковник производит впечатление, но трудно сказать, почему, не прозвучав невежливо. Он большой и бородатый, и форма не идет ему. Он выглядит, как очень большой ребенок, который добрался до ящика с нарядной одеждой. Он выглядит так, как будто, с неохотой, присутствует на свадьбе. Воротничок не может замаскировать его спутанную бороду. Рукава достаточны, чтобы вместить его предплечья, толстые, как бедра. Видны несколько татуировок. Официальное одеяние провалилось в приручении его варварской манеры держаться. Что есть, то есть. Дело не в том, что он необычайно умен. Дело в том, что ум не побеждает.
Дорден лижет подушечку своего большого пальца, и стирает грязь с полкового значка Корбека. Грязь была нанесена намеренно.
— Это не нужно, — говорит Дорден.
— Определенно, нет, — отвечает Корбек, делая себе двойной подбородок, пока, прищурившись, смотрит вниз на то, что делает Дорден.
— Как с иголочки, — говорит Дорден.
— Абсолютно.
— Фуражка? — спрашивает Дорден. Фуражка под рукой Корбека.
— Не налезает, — говорит Корбек. Полковник завязал свою черную гриву волос сзади. Рядовой Мерин достал какую-то помаду для волос, которая, как предполагалось, должна была пригладить волосы, но, кажется, она добавила объема, и теперь Корбек слабо пах лавандой.
— Ты это сделаешь, — говорит Дорден, потому что это правда. — Ты выглядишь командиром.
— Который час?
Дорден уже собирается проверить, но колокол на другой стороне площади начинает отбивать четверть. Звон доносится плоско и глухо сквозь туман.
— Лучше мне спуститься туда, — говорит Корбек.
— Знаешь дорогу? — спрашивает Дорден.
Он знает, конечно же. На площади снаружи туман густой. Город остается невидимым, но Корбек знает его. У Танитцев есть это мастерство. Они не теряются. Корбек не верит в то, что Танитцы лучше, чем какой-нибудь пидар, когда дело доходит до нахождения пути. Это просто миф, сказки путешественника о диких и блуждающих лесах Танита. Корбек знает дорогу, потому что он знает город, а он знает город, потому что он был здесь раньше. Девятью неделями раньше. Выгоняя демагога Чанзара из Волтис Сити. Второе развертывание Танитского Первого. Должно было быть вторым упоминанием в полковых записях, но какая-то «шишка» приписала себе эту честь. Корбек знает Топи на западе, Реку Бокоре, Метис Роуд, пролегающую от перекрестков у Пависа. Он знает стены, южный жилой массив, рыночную площадь, старые мельницы, Мост Бокоре, Шлюз Волтиса. Он знает землю, за которую они сражались, улицы, которые они зачистили, места маленьких побед, и незначительные уголки, где они оставили своих мертвых.
Корбек не хотел быть полковником, но работа пришла сама собой, и кому-то нужно было взять ее. Люди смотрели на него, он не был уверен, почему. Он не хотел бремени, и он, скорее, хотел бы, чтобы их вел к своей смерти кто-то, кто заботится о них, чем кто-то, кому насрать на то, кто они.
Гаунт поначалу казался таким кем-то. Типичным офицером, с горьким привкусом дворянства, и, вдобавок, с твердостью Префектус. И, несомненно, героем войны. Если бы мнение Корбека о Гаунте спросили сначала, оно было бы таким: «Высокий ублюдок. Щеголь». Сейчас оно было бы таким: «Высокий ублюдок. Щеголь. Но, вроде, неплохой».
Помог Косдорф, немного, несмотря на то, что Косдорф был неблагодарной кучей свиного дерьма. Корбек тогда увидел, что Гаунт пытался, пытался молча, пытался поступать с ними правильно и выполнять свой долг в одно и то же время. Он видел это в Гаунте на Черном Осколке, и на Шлюзе Волтиса, и в Косдорфе, так что он тоже начал пытаться.
Не то, чтобы была большая альтернатива, кроме «сдаться». Хей-хо.
Его глухие шаги следуют за ним сквозь туман, как будто кто-то идет позади него. Караульные Королевских Слоканцев у привратной сторожки отдают ему честь, запоздало, когда замечают его знаки отличия.
Корбеку не нравится быть полковником. Особенно в некоторых фрагментах этого.
Ему комфортно на передовой, в грязи, где решения имеют значение, и ему наплевать на любезности, на официальные штуки. Ему не нравится приодеваться. Ему не нравятся отдания чести и величавый церемониал. Ему не нравится следить за своей речью, и не говорить вещи, как «фесова подстилка» или «членорукий» в комнате, полной щеголей в джодпурах. Он не занимается политикой. Или джодпурами. Ему не нравится о чем-то просить.
Он знает, что именно по этим причинам Гаунт послал его в Волтис Сити. Если есть вещи, в которых ты плох, ты станешь в них лучше, делая их.
Он вовремя. На две минуты раньше. Здесь больше никого нет. Он ждет в комнате, которая такая же заброшенная и с высокими потолками как та, из которой он пришел, за исключением того, что эта кажется музеем для ваз, полных мертвых цветов на жардиньерках.