Наконец появился и он сам, и Анастази почудилось, что он усмехнулся, увидев герб рода фон Зюдов на борту повозки. Остановился, поклонился, прижимая руку к груди, затем легко поднялся по узкой лесенке, оглянулся на Андреаса фон Борка и Альму; хотел было опустить полог.
– Оставь. Скоро стемнеет.
– Когда стемнеет, Эрвин принесет нам светильник… Мы давно не виделись, Ази. Здравствуй.
Баронесса указала ему на сиденье напротив себя. Он сел, улыбнулся, слегка развел руки в стороны, словно говоря – вот я; чего ты хочешь от меня, баронесса?
Она молча разглядывала его. Все так же красив, одет с прежней тщательностью; только серьгу с рубином сменил на драгоценную жемчужную…
И, как и прежде, в развороте его плеч, в гибкости тела ей виделась яростная, но скрывающая себя сила.
– Что привело тебя ко мне? – уже вслух осведомился Лео.
– Приветствую тебя, маркграф, – Анастази протянула ему флягу. – Желаешь ли вина?
– Неужели ты явилась сюда, чтобы напоить меня рейнским?
– Саарским, маркграф, саарским. Я направляюсь в Стакезее, и нашей встрече мы и вправду обязаны случайности, – она коротко пересказала злоключения пути и то, как они выбрались к Соловьиному лесу. – Твой сын пообещал мне содействие и дал проводника… я же решила заручиться еще и твоей поддержкой, ибо хочу, чтобы мои заказы выполнялись со всей возможной скоростью, однако не в ущерб тщанию.
– Назови Гебеку мое имя, а не только имя моего сына – и получишь все, что могу получить я.
– Благодарю.
– И все же я не понимаю, Ази. Не имя маркграфа Вагнера, но слово и имя короля открывают любые двери в Стакезее, и ты могла бы пользоваться этим с полным правом…
– Нет… Нет! Я этого не хочу.
– Что ж, тебе видней, – он коснулся полога, словно собираясь подняться и уйти. – Твоя душа – море, Анастази, а я только мужчина, и мне не достичь глубин.
– Погоди же!..
– Помилуй Бог, чего же ты все-таки желаешь?
Анастази собралась с силами и взглянула ему в глаза:
– Ты ведь знаешь, где я сейчас и что со мной происходит, Лео, – он утвердительно кивнул. – И я бы хотела… – она запнулась. – Я желаю твоей помощи, маркграф.
Он откинулся на спинку сиденья, устроился удобнее, скрестил руки на груди.
– Ты ничего не объясняешь толком, и оттого мне в голову приходят очень странные мысли. Что ты имеешь в виду, баронесса?
– Ты все прекрасно понял, – с досадой сказала Анастази. – Помнится, как-то ты говорил, что мог бы избавить меня от… слишком настойчивого внимания его величества нашего короля. Имел ли ты в виду охоту, войну или другую женщину – мне безразлично. Но сделай так, чтобы он реже бывал в Ковенхайме…
Голос ее дрогнул; Анастази замолчала и отвела взгляд. Лео недобро прищурился. Кажется, ему не понравились ее слова.
– Анастази, прошу, прекратим этот разговор. Он опасен.
Становилось все темнее; вот из дома и вправду вышел слуга – она узнала Эрвина, – с поклоном подал Андреасу фон Борку светильник. Тот поднес его к повозке и после согласного кивка госпожи укрепил на нарочно предназначенном для этого резном столбике в виде оленьей головы.
– Что ж, значит, я зря отняла твое время, любезный маркграф.
– Что, так невмоготу? – помолчав, спросил Лео, придвигаясь ближе, и Анастази почувствовала, как он легко касается кончиками пальцев ее руки. Кивнуть означало бы сдаться, и, сделав над собой усилие, она твердо произнесла:
– Я просто хочу, чтобы мне позволили жить одиноко и спокойно.
Он снова долго молчал, и Анастази почувствовала раздражение; теперь казалось, что ее затея бесполезна и глупа. Лео разыгрывал задумчивость и смятение, а ей было неловко наблюдать за ним, видеть знакомые жесты, взгляд, выражение лица…
– Прости, что отвлекла тебя напрасно. Оставим это. Пожалуй, мне лучше уехать.
Он быстро подался вперед, взял ее за руки.
– Какая ты нетерпеливая, Ази. Мне нужно все обдумать…
– Что же тут обдумывать? Цену?
– И это тоже, моя баронесса, – она попыталась высвободиться, но Лео удержал ее. Они сидели так близко друг к другу, что их колени соприкасались, и для Анастази было в этом что-то неприличное и даже опасное.