– Редко. Может, две или три за все это время.
– Я так и думала.
– Сейчас мне это не нужно.
Анастази кивнула – с таким видом, будто не поверила ни единому слову. Лео молча смотрел на нее, а потом взялся за борт повозки и негромко произнес:
– Что до твоей просьбы и цены за нее… Возможно, ласкового взгляда, поцелуя и постели было бы достаточно, Ази. Но вижу, ты не расположена, да и я, по правде сказать, нынче уже устал.
Анастази молча задернула полог. Лео, привыкший ценить исполнительность слуг, невольно отметил, с каким беспокойством ее миловидная служанка скользнула мимо, едва не задев плечом, поднялась по лесенке, исчезла за пологом.
– Вы так с моей госпожой больше не разговаривайте, маркграф, – медленно, словно нехотя сказал Андреас. – Королю это не понравится.
– Что? – недоверчиво протянул Лео; рука его потянулась к рукояти кинжала. – Ты как будто чем-то недоволен, а? Эй, Ази, – добавил он громче. – Барон фон Борк, кажется, готов за тебя разорвать мне глотку! Где ты только их находишь…
– Ну, – спустя мгновение прозвучало в ответ. – Это лучше и надежней, чем иметь в любовниках площадного плясуна!
Она, казалось, развеселилась, но Лео ей не верил.
– Держи с ней ухо востро, – усмехнувшись, сказал он Андреасу. – Не то опомниться не успеешь, как натворишь бед. Она не жертва, не беззащитная пташка: небо создало ее для того, чтобы смеяться над мужчинами, морочить, соблазнять, сводить с ума… Один поцелуй – и ты пропадешь, несчастный Андреас фон Борк!
– Вы прямо как будто о себе говорите, господин маркграф…
– Хамло, – на сей раз Лео выхватил кинжал; тонкое, сужающееся к острию лезвие серебристо блеснуло. – Пожалуй, я тебя прямо здесь и прикончу – зато и грешить будет некому!
Андреас с силой оттолкнул его руку.
– Господин маркграф, я дворянин, я служу королю, и оскорблять себя не позволю. И никаких бед я творить не собираюсь, с чего вы взяли?
– Я знаю простаков вроде тебя.
– Господин фон Борк! – вновь послышался голос баронессы. – Тебе по нраву это место? Неужто мы собираемся пробыть тут до рассвета?..
– О, да, моя госпожа! – Андреас фон Борк коротко махнул рукой, и Ханс, щелкнув вожжами, принялся понукать лошадей. – Прозябать в захолустье и выслушивать оскорбления – что может быть лучше и достойней?!
– Так не забывай же о том, что король поручил меня твоим заботам, а я хочу провести ночь в месте более приличном, чем это!
…Лео смотрел вслед повозке, пока она не скрылась во тьме. Вот завернула за угол – и пропал отблеск факела; отдалился, делаясь неслышимым, скрип колес. Все утихло, лишь раз на соседней улице послышался короткий разговор, смех – наверное, кто-то из завсегдатаев веселого заведения у реки возвращался домой.
Возле двери промелькнул тусклый свет – это привратник вышел на крыльцо со светильником в руке и всматривался в темноту.
– Мой господин, где вы? Прикажете плащ вам подать?
– Прикажу подать вина и разжечь камин, – сказал Лео. – Я остаюсь еще на одну ночь.
– Все будет сделано, господин маркграф. И то правда, куда мчаться в такую-то темень? То ли дело у нас – в зале тепло, вина и еды вдоволь, а девицы…
Лео хотелось хлестнуть не в меру говорливого слугу по лицу – больно, наотмашь, так, чтобы появилась кровь. Он представил, как Анастази едет обратно. Тусклый светильник уже прогорел и не разгоняет мрак; холодно, и баронесса прячется от ночной прохлады, кутаясь в подбитый беличьим мехом плащ. Совершенно одна – не считать же Андреаса фон Борка и двоих слуг за приличествующую ей компанию. Может, надо было отправить с ней Эрвина? Если что-нибудь произойдет с ней здесь, в Катвальде, король не простит…
Ты становишься мягкосердечен, маркграф. К лицу ли тебе это? Кто черен, как ворон, тому белым не стать.
Лео с усмешкой сплюнул на землю, круто повернулся и направился к распахнутой двери. В доме зажигались огни, и нежный, низкий женский голос затянул любовную песню:
– Милый мой, приди ко мне, днем молю я и во сне.
Днем молю я и во сне – милый мой, приди ко мне!..*
_____________
*Безымянный автор.