Теперь слуги несли барона на носилках, наскоро сооруженных из нескольких срубленных тут же молодых деревьев; его оруженосец шел рядом, ведя в поводу двух коней.
Еще раз взглянув на Келя, барон Кленце распорядился остановиться и развести костер. Мозе тотчас же взялся за дело, и вскоре преуспел – ему, уроженцу юга, огонь словно сам шел в руки.
– Эх, как бы нам узнать, где мы, господин, – Лютц, приняв от Рихарда поводья, ласково похлопал вороного по крутой шее. – Тихо, тихо! Что, и тебе не по нраву этот лес?..
– Если пойти вдоль берега, рано-поздно набредем на какую-нибудь деревню, – проговорил Мозе. Слуги тем временем помогли Иоганну Келю придвинуться поближе к разгорающемуся костру. Даже столь малое напряжение сил далось раненому нелегко, он протянул было ладони к огню, но тотчас же уронил на колени, закрыл глаза. Юноша-оруженосец заботливо поддерживал его за плечи, не давая упасть.
Барон отвернулся. Еще одной ночевки под открытым небом Кель не выдержит. Ему нужен покой и тепло, но где взять и то и другое?
Чтобы хоть ненадолго заглушить в себе эти мысли, он наказал оруженосцам следить за лагерем, а сам решил осмотреться. Одолев пологий подъем, остановился на вершине холма, поросшего редкими, уже растерявшими листву осинами.
Ни птиц, ни мелкого зверья, только сухой шорох веток да изредка треск вороньих крыльев. Где-то на западе – за левым плечом, невидимое отсюда, ощущалось море, огромное и вечно движущееся; а лес, пустой и прозрачный, стлался на восток, тут и там бугрясь холмами.
Сначала взгляд скользил вдаль, не задерживаясь ни на чем в этом предзимнем покойном однообразии, но потом – словно кто-то тронул за руку и указал путь – барон разглядел замок: кольцо стен, островерхую крышу главной башни и даже узкую подвижную черточку трепещущего над ней стяга.
Не так уж далеко, если удастся пройти напрямик через лес и не потерять направление. Чей бы это ни был дом, там не откажут путникам; прогнать просящего приюта значит осквернить собственный дом.
Он вернулся к костру почти бегом; Лютц встревоженно взглянул на него.
– Небо ответило нашим мольбам. Я видел замок на холме неподалеку отсюда. Нужно добраться туда до сумерек, – Рихард Кленце обернулся к Иоганну Келю. – Барон, друг мой, ночью ты будешь спать на чистой постели, а не на холодной земле.
Кель в ответ на эти слова только слегка приподнял голову. На его щеках цвел пунцовый румянец, губы запеклись, и Рихарду вновь подумалось, что дело худо, несмотря на то, с какой тщательностью слуги промывают рану и меняют повязки.
– Потерпи, – повторил он. – Тебе понадобится все твое мужество, барон – мы пойдем быстро. Но, Бог даст, в замке найдутся для тебя и лекарь, и лекарство…
Остаток дня они пробирались через овраги и бурелом с упорством обреченных, перелезали сухостой, искали пути, где возможно провести лошадей; и когда поле наконец вывело их к подножию замкового холма, уже начинало смеркаться. Измотанные, исцарапанные, перемазавшиеся в болотной грязи, они остановились, переводя дух и глядя по сторонам; Иоганн Кель впал в тяжкое, раскаленное забытье, и голова его безвольно моталась из стороны в сторону всякий раз, когда слуги нечаянно встряхивали носилки.
Река, размашисто огибавшая холм, теперь оказалась по правую руку от них. У самой воды маячили огоньки деревни.
– Может, сначала туда, господин мой? – неуверенно проговорил Лютц, кивая в их сторону. – Узнали бы заодно, чья это земля да как здесь гостей привечают…
В словах осторожного мальчишки была своя правда, но в замке наверняка есть лекарь или травница; а если телу Иоганна Келя уже ничем не поможешь, то тамошний капеллан позаботится о его душе…
И снова подъем – на сей раз по утоптанной дороге, огибающей замковые стены широким кольцом; тусклый дневной свет меркнет быстро, словно по мановению могучей руки, все выше и суровей вырастают темные, угрюмые стены…
Дозорные, должно быть, уже заметили их, однако ворота оставались закрытыми. Хозяева медлили. Да и мудро ли ждать добра от тех, кто является под ночь, и не от переправы, а из болот и лесов?..