Опустевший двор то и дело оглушался его театральными вскриками «ой!», «ай!», «о, мой нос!» и так далее. Влада заливалась колокольчиком, молотя его, согнувшегося пополам, по чем только можно, правда, едва ощутимо, но не в этом суть. Это для него, двадцатилетнего бугая, не больно, а для таких, как Колька Сидоров — самое то.
У него тоже была сестра, поэтому к младшей Некрасовой испытывал чисто братские чувства. Нравились её не по-детски развитое мышление, чистое сердце, доверчивость.
— Теперь поняла, как давать сдачи? — присел на лавочку, окинув девчушку теплым взглядом.
— Ага! Теперь буду всех мутузить, — рассмеялась она, поправляя растрепанные волосы. — А я этой осенью пойду в первый класс, — похвасталась, взобравшись на скамейку рядом.
— Так тебе только шесть? — опешил Лёшка, не представляя её с портфелем.
— Мама сказала, что я слишком высокая для своего возраста, так что могу и раньше. Буквы я уже знаю, считать тоже умею.
М-дааа. Ну и дела. Гончаров вздохнул, искренне сочувствуя малышке. То ли ещё будет.
— А ты к Вике пришел? — опомнилась она, спрыгнув обратно на землю.
— Угу. Позовешь?
— А её дома нет. — И сразу же поспешила уточнить: — Она с Наташкой на какое-то прослушивание ушла, а перед этим с мамой жутко поссорилась. Сказала, что уже совершеннолетняя и сама вправе принимать решения.
Гончарова как обухом по голове треснули. Вмиг подлетел с лавочки, сразу догадавшись, куда понесло Некрасову.
— Ладно, Ладусь, мне пора.
— А как же Вика? Разве ты не подождешь её? — растерялась девочка.
— Не, я позже зайду. Кстати, — словно вспомнив нечто важное, вернулся обратно, — а с Машкой чего не гуляешь?
— Так её тёть Надя позвала обедать. Вот, жду, пока выйдет.
— Значит так, — наклонился к недавней ученице, заговорщицки понизив голос. — Если кто-то спросит — ты меня не видела, договорились?
Ответом послужил кивок. Умница.
В городе было не так уж и много пристойных клубов, в которые можно сунуться в поисках работы.
Решил начать с «Питона», где зачастую светились выпускники местного училища культуры. Парни подрабатывали музыкантами, набивая руку и приноравливаясь к нравам чересчур требовательной публики, девчонки — танцевали и пели, сбиваясь во всевозможные коллективы и группы.
«Питон» оказался закрытым, а блеклая табличка на дверях гласила, что заведение откроется не раньше 21:00.
Такой ворот Лёшке не понравился. Неужели всё-таки «Оскар»? Тут было отчего напрячься.
В «Оскаре» оседала совсем другая публика. Борзая, в какой-то мере блатная, властная. Это не «Питон», где каждый вечер можно потянуть вполне себе доступное бухлишко и послушать отличную музыку.
Это другой уровень. Намного выше.
И теперь ему была понятна истерика Викиной матери. Он и сам занервничал, представив её в этом гадюшнике.
Стоило подойти к клубу, как его опасения оказались верны — у входа с яркой вывеской толпилось едва ли не полгорода.
Прошерстив глазами толпу так и остался ни с чем. Значит, или внутри, или уже ушла. Чтобы не гадать попусту, ломонул в здание, решив проверить зал, да так и застыл в затемненном проходе, вслушиваясь в звучащий со сцены голос. Точно Вика.
Медленно пошел на голос, остановившись у барной стойки, и жадными взглядом прошелся по стоявшей прямо по курсу девушке.
Как она пела… Что не говори, а Некрасова была создана для сцены. Идеальная фигура так и притягивала к себе взгляд, а пробирающей до мурашек голос заставлял позабыть обо всём на свете. Много раз видел её выступления, но на это раз… было в разы круче. То ли атмосфера клуба так действовала, то ли профессиональное звучание, не мог сказать, но то, что на его малышку пускали слюни практически все присутствующие (среди которых ни одной знакомой рожи, кроме администратора Андрея), пробудило в нем собственника.
Пришлось взять себя в руки, пока не закончилось выступление, и как только Вика спустилась со сцены, схватил опешившую девушку за руку.
— Лёша?! — растерялась, выискивая среди зрителей Наташку. — Ты что тут делаешь?
Гончаров поволок её к выходу, расталкивая по пути особо борзых, и оказавшись на улице, с бурно вздымающейся грудью повернулся к семенившей следом девушке.