Склонившись над пленником, колдун обнажил висевший у него на поясе меч, тот в воспарив, скользнул к горлу разбойника, продолжая висеть в воздухе.
— Ты будешь говорить. Хочешь ты того или нет.
— Ты всё равно убьёшь меня, падла, — прошамкал разбойник, сплёвывая накопившуюся во рту слюну с кровавыми разводами.
Колдун даже не стал отрицать, кивнув, он проговорил:
— Но вопрос лишь в том, как. И что будет после смерти. Уж в этом деле можешь довериться мне.
Взгляд ватажника не вольно скользнул по стреле, торчавшей из груди пленителя. Нервно сглотнув, он тут же попытался откашляться, но наклониться у него не получилось — слишком крепко держали верёвки, которыми он был привязан к дереву. С трудом найдя в себе остатки смелости, он прохрипел, облизывая губы, с которых стекала кровь, перемешанная со слюной и соплями:
— После смерти будет посмертие. А сейчас убей меня, не мучай, будь ты кевелом.
— Я не кевел, — с неприкрытой гордостью ответил неумирающий. — Ты кое-чего не знаешь. Клинок, что приставлен к горлу пожрёт тебя полностью, лишив всякого посмертия. Но я могу убить тебя и обычной саблей, тогда ты сможешь повстречаться с Поапов в его Подземельях, он любит заставлять грешников каяться, но у тебя всё же будет шанс.
Разбойник, запрокинув голову, расхохотался:
— Да пусть так. Я всё равно ничего не знаю. Ну что, получил что хотел? Радуйся, падла! Всех перерезала теперь узнать решил? Да ни уйпа ты не узнаешь!
Золотая лента скользнула по горлу разбойника, Вихрь привычно лёг в руку хозяина, удовлетворённости мерцая.
Корэр вскочил на джоня, Няша, цыкнув, оглядев следы бойни, к которой успела присоединиться уже под конец, собиралась было последовать за арией, но тот её остановил, приказав:
— Съезди, разыщи джоней, парочка должна быть. Это маленький пролесок, здесь они бы долго укрываться не смогли, значит рассчитывали увезти награбленное, могли оказаться достаточно умными или опытным, чтобы взять запасных, на случай, если обозные погибнут от шального удара.
Няша послушно ударила джоня пятками в бока, отправляя его проч от обозов, Корэр же направился к сопровождаемым, которые уже остановились напротив лесочка в ожидании вестей.
Подъехав к купцу, их нанявшему, Корэр распорядился:
— Отправь мужиков тела закопать, а то зверьё растащит, мало ли какая в них зараза. И пусти чуть посидеть в своей повозке.
Опешивший купец замедленно кивнул, не осмелившись сказать, что лопат-то у них нет.
Янь остановил Корэра, собиравшегося забраться в крытую телегу впереди обоза, поинтересовавшись:
— Пустишь по карманам у них пошариться, может чего интересного найду?
На что в ответ Корэр устало кивнул, и Янь решил продолжить:
— У тебя кстати в груди стела, я-то конечно не удивлён, но других это может намного смутить.
— Я знаю, — проворчал Корэр, соскочилсо своего джоня, привязавего к борту телеги.
Легким движение ария заскочил в крытую телегу, заставив непроизвольно взвизгнуть сидевших в ней дочь и жену купца. Примиряюще вскинув руки, Корэр прошептал, заставляя женщин вслушиваться в каждое произнесённое им слово:
— Пока мы стоим, позвольте мне рану перевязать. Более я вас не побеспокою.
Только теперь женщины заметили стрелу, оттащив сумки, они поспешно расстели одеяло, предложив воину лечь, но Корэр отрицательно мотнув головой прижался к борту, скрестив ноги, зарылся в заплечный мешок. Женщины тут же предложили хоть как-то помощь, но Корэр попросил не мешать, и лучше вообще забыть обо всём, что они увидят.
Срезав древко, ария аккуратно расстегнул камзол, стащил рубахи, всё же пропитавшиеся кровью. Ощутив на себе любопытные взгляды Корэр невольно опустил глаза на собственное тело, тут же брезгливо поморщившись: его кожа выглядела так, словно бы её стащили с каркаса, пожевали и не очень старательно напялили обратно. Старые и новые шрамы бугрились и натягивались, к тому же они отливали белёсым, желтоватым, зеленоватым и даже голубым, всё из-за сочетания его золотой крови и голубоватых нитей, использованных Странником для его починки. Если сразу после завершения ремонта подобное выглядело весьма сносно, то теперь, когда вся остальная кожа начала заживать, получилась та ещё мерзость. Раньше бы он наверняка постыдился подобного, но теперь было плевать. Этих женщин Корэр встречал в первый и, вероятнее всего последний раз, а значит не важно, что они подумают, да и теперь он ужасно устал… К тому же, больше он не был пугающе худ, всё благодаря, наконец, появившейся возможности контроля внутренней энергии. В отличии от брата, он не стал выстраивать внушительную широкоплечую фигуру, ведь со своим ростом и мордашкой он бы выглядел весьма комично. Да и цели Корэр преследовал иные, потому просто сделал заметнее рельеф сглаживающих пучков, эффектно перекатывавшихся даже под искорёженной кожей.