Ровон тут же осадил его:
— Помолчи. Чужеземец дело говорит. Эй, мальчик, — обратился он к Корэру, — мы простим твою показуху, но ведь мы должны за свою доброту что-то получить. Мы наёмники, а не рыцари. Отдай свой заработок и разойдёмся без обид.
— Не получится, — спокойно и коротко ответил Корэр, но, увидев недопонимание наёмников, объяснил: — Я останусь обделён. Предлагаю решить всё поединком.
— Ты ранен! Совсем ошалел? — склонившись к его уху прошептала Няша. Но шёпот непреднамеренно вышел достаточно громким, чтобы услышали «гости».
Только теперь Ровон и союзники отметили удивительную бедность чужеземца и не естественный для кевелов золотистый отлив кожи.
— Нормально, пока не помер, всё нормально, — проворчал Корэр.
Усмехнувшись, Ровор сообщил:
— Если уж ты предложил поединок, то мы не в праве отказываться. Но когда проиграешь, не обвиняй нас в бесчестии. Мы наёмники, не рыцари, плевать нам на то, мог ли ты сражаться или пальчик у тебя болел.
Корэр только кивнул, поднимаясь на ноги.
Ровон обернулся на толпу, безмолвно их сопровождавшую, крикнув:
— Чужеземец предложил поединок, мы приняли. Все слышали?
В ответ ему раздалось нестройное: «Да».
Странник: Глава 33: Мимолётная передышка
Выступить против Корэра вызвался Жалет. Первым шоком для него стало то, что клинок чужеземца был выкован не из используемого всеми руню, а из какого-то жёлтого металла, отражавшего отблески костра подобно натёртым серебряным пластинами — зеркалам, так любимыми богачами. Вторым же то, что мальчишка управлялся с мечом левой рукой. То, что Корэр двинулся на него совершено спокойным и даже прогулочным шагом, окончательно вывело из себя, заставив в стремительном порыве преодолеть расстояние, отделявшее его от соперника, успевшего дойти до середины очерченного круга.
Стремительный замах и тяжёлый удар. Жалет уже успел ощутить, как окованная руню дубина проламывает голову зарвавшегося мальчишки, внутренне он уже праздновал победу, но удар пошёл дальше. Когда дубина почти коснулась земли, поединщик понял, что противника и в помине не было на том месте. Вслед за осознанием он краем глазу уловил лезвие, нацеленное в голову, в последний момент заслонившись дубиной, уже представив, как тонкий меч чужеземца застрянет в толстом дереве, и получится разоружить его.
Но клинок Корэра, безпромедления изменил направление, удар из колющего стал рубящим, описав немыслимую дугу, чиркнул по бедру наёмника, прорвав штаны из дублёной кожи, опустив первую кровь. Ария тут же отшагнул, примеряясь для нового удара.
Жалет, к своему удивлению, успевал только уклониться. Пару раз он попытался перейти в нападение, но за малым успел защититься, расплатившись ещё несколькими пропущенными скользящими ударами.
Чужеземец двигался стремительно, не раз наёмник заметил, как его противник отводил смертельные удары в последний момент. Что там говорила эта зубастая шлюха? Ранен он? Да если пареню хоть как-то мешают его раны, то он, Жалет, неспособны калека.
Как же завораживающи были движения синеглазого воина. Это были движения опытного поединщика, знающего как из боя сотворить поистине восхитительное зрелище.
Лишь раз Жалету удалось нанести противнику удар, достигший цели. Он обрушил окованную дубину на правое плечо устремившегося в атаку воина, так что тот на мгновение потерял безразличное выражение лица, как-то неестественно скрючившись.
Не успел Жалет расплыться в ликующей улыбке, как сознание его затопила пронзительная боль, дыхание прервалась и последним, что он увидел стал клинок Корэра, пробивший грудину.
Жалет распластался по траве, к нему тут же подбежал Тушник. Ровон же так и не шелохнулся, оставшись поодаль, провожая пристальным взглядом гордо удалявшегося к своему костру чужеземца, немного перекособоченного, опустившего правое плечо чуть ниже, но умудрявшегося делать вид, что всё нормально.
Стоило Корэру только опуститься на подтащенный к костру пень, как Янь, опустившись рядом похлопал его по левому плечу, хохотнув:
— Хорош, хорош. Теперь у нас во врагах только Ровон и Тушник. Но здесь они нас за своего собрата прирезать не посмеют — за поединки мстить нельзя. А дальше, дадут боги, не свидимся, тропы наши опасные.
Ария ничего не ответил, прикидывая, насколько сильно шипы из руню могли смять каркас. Судя по тому, что правой рукой пошевелить никак не получалось, поганец выбил из паза шарнир. Тут же в мысли его ворвалась безумная, застилающая глаза боль, чья-то крепкая рука нещадно сдавила повреждённое плечо. Боль расползалась дальше по телу, от неё как-то вдруг защемило шею так, что не удавалось повернуть голову, увидеть подобравшегося противника. В ушах раздался оглушающий звон, слюна во рту стала непереносимо вязкой. От боли терялась связь с реальностью, он уже начал завалиться вперёд, в жадно потрескивавший огонь, как ощутил, что давление на плечо ослабло, сильные руки подхватили тело, размякшее словно бы он был тряпичной куклой.