— Знаешь кто я? — неожиданно спросил Ноюрн, перебирая какие-то бумаги, раскладывая по столу сундучки.
— Вонючий подонок, — процедил сквозь зубы Корэр, придумывая, как высвободиться, рассчитывая вывести неприятеля из равновесия.
В грудь Корэру вонзился метательный кинжал, пусть он рефлекторно попытался уклониться, но было бессмысленно надеяться уйти он прямого удара. Указав взглядом на стопку таких же кинжалов, Ноюрн спокойно повторил свой вопрос:
— Знаешь, кто я?
Мысли Корэра тут же заметались. Его былой план рассыпался крахом, похоже негодяй достаточно хорошо владел собой. Он даже и не собирался подходить к пленнику, чтобы избить, потому не оставалось надежды на то, чтобы вгрызться ему в руку, заставить кататься от боли по полу, чтобы суметь крылом поддеть висевшие на поясе ключи. Ох, и какой же бредовый была идея, но Корэр оказался на грани отчаяния и надеялся пустить в ход последнее, что у него осталось. Ведь та же Няша умудрилась зубами нанестипротивнику достаточный урон, да и сестрица рассказывала, как однажды удалосьвысвободиться подобным образом. А ведь ария уже даже смирился что во рту окажется немытая шкура этого дикаря.
Но боль, пронзившая грудь отрезвила рассудок, скатывавшийся в пучины отчаяния, балансировавший на грани безумия. Значит, следовало придумать какой-нибудь подходящий ответ. В голову ничего не шло.
— Ты какой-нибудь царь, король, император, вставь подходящее название правителя?
И вновь в тело вонзился клинок, чуть ниже предыдущего. Мысленно проклиная всех богов и Судьбу, Корэр заговорил в раздражении:
— Я не умею читать мыслей, откуда мне знать, что ты хочешь услышать?
И вновь кинжал, за которым всё же последовал ответ:
— Про власть ты хорошо подумал.
— Какой-нибудь поднявшийся бандит, подмявший под себя парочку правителей?
И вновь кинжал. Наконец Корэра осенило:
— Тебя называли дурманщиком! Ты торговец зельем что мутит сознание. От этого и влияние. Наверняка куча князей, баронов, купцов и прочих власть имущих у тебя на подкормке. Может быть даже ты единственный, к кому они могут обратиться за такой услугой.
На лице Ноюрна появился довольный оскал. Ничего не говоря, с метательный кинжалом в одной руке и парой гранул какой-то дряни в другой, он подошёл к пленнику, попросив наиграно доброжелательным тоном:
— Открой ка рот.
Когда Корэр в ответ на «просьбу» даже не шелохнулся, Дурманщик вонзил кинжал ему в ямку каркаса между нижней челюсть и горлом, пробив язык и нёбо. Но даже это не заставило арию разомкнуть плотно стиснутые зубы и сжатые до побеления губы.
Хмыкнув, Ноюрн проговорил:
— Поразительная стойкость. За это я тебя вознагражу: не буду через новую дырку дурман тебе в пасть засовывать.
Кевел выхватил кинжал, который только что загнал в арию, рассёк кожу на плече здоровой руки, просунув гранулы под неё. Пока Корэр пытался вытряхнуть из раны отраву, отчаянно дёргаясь на стуле, Ноюрн подхватил со стола огромную кривую иглу, заправленную шерстяной ниткой, в пару стежков стянул разрез, не заботясь о том, как его «творчество» будет заживать. Протолкнув нажатием потрескавшегося и слоящегося ногтя большого пальца гранулы глубже под кожу, Дурманщик удовлетворённо хмыкнул:
— Ура через два должно подействовать. А пока, я расскажу тебе, что это такое. Есть у нас одно растение, корни которого в малых дозах обостряют восприятие, усиливают ощущения. Богачи очень любят его использовать перед походами в публичные дома. Но… Я вижу в твоих глазах страх. Всё верно, они усиливают абсолютно все ощущения, и болевые в том числе.
Корэр дёрнулся, он чего браслеты из руню в очередной раз впились в запястья и лодыжки, ободрав кожу.
Ноюрн, похохатывая вышел прочь.
Надеяться, что из-за принадлежности к другому виду, отрава на него не подействует, Корэр не стал. Уж слишком любила позабавиться с ним Судьба. Не будет ему такого вот счастья. Потому, ария попытался остановить кровоток в прослойке между каркасам и кожей, но из-за постоянной боли не получилось сконцентрироваться и удалось лишь отсрочить неизбежное.