Вроде бы и брата уже не было, а он всё так же оставался мелким никчёмный дураком.
Ремок оставил его и пошёл куда-то в трюм.
Корэр, осмотревшись и поняв, что обратно добираться слишком далеко, поплёлся, под хохот матросов, пригибаясь и пошатываясь, почти ползком к ближайшей мачте, уселся под ней, прижавшись спиной, сверкая злобными глазами и сжимая как последнюю ценность в мирах рукоять Вихря.
Один из моряков решил было подойти к пассажиру, вызнать причину такого поведения, но клинок, материализовавшийся прямо у его горла в миг заставил его передумать.
Наёмник: Глава 9: Методы воспитания
Ремок вернулся очень скоро, притащила за шиворот неизвестно откуда взявшегося Малого, бросив на палубу рядом с Корэром, сел напротив, скрестив ноги, заговорил:
— Времени у нас ещё много, буду вас, безотцовщин, жизни учить.
Корэр недовольно поджал губы. Он наверняка ведь был куда старше немытого, не знающего истин мира наёмника. Да как вообще какой-то отброс из окаянных миров посмел даже думать учить жизни его, без пяти ходов Императора некогда величайшей державы всех миров?!
Корабль в очередной раз качнуло на волне и Корэр, вздрогнув, ещё больше прижался к мачте, словно в надежде слиться с ней, поджал ноги, насупившись. Сидевший рядом Малой вёл себя не лучше, так же съёжившись и что-то бубня под нос он потирал опухшую от удара щёку, зверем поглядывая то на товарища по несчастью — колдуна, который как ему казалось просто не мог оказаться в подобной ситуации, то на Ремока, прозванного им за вот такие вот воспитательные меры «Дядькой».
Бывший вояка оглядел парней, проговорив:
— Ну чего надулись, ко́сохи ясные? — обратившись к Корэру добавил: — Да я вижу, что глаза бы мне выклевал, будь только возможность. Ну так ты давай, только без своей штуки магической, а так, на ножах. Подходи, не бойся.
Корэр крепче сжал рукоять Вихря, подавив вырвавшийся было смешок от того, что его назвали птицей — вторым ликом и Винсе, и его отца.
Ремок понял его реакцию иначе, окончательно доведя арию до желания броситься, усмиряемого только страхом оказаться за бортом, да качкой дощатого настила:
— Всё верно, ты не можешь. Без своей золотой зубочистки ты обычный избалованный мальчонка.
Ария ничего не ответил. Только теперь он понял, что вот сейчас этот несчастный потре́плет своим языком, а там скоро и жизнь его кончится, а он, Корэр, спокойно пойдёт себе дальше. Возможно, чтобы не наживать себе врагов, иногда стоило бы просто помолчать, ведь все эти пустые слова ничего не изменят. Хотя молчать было невыносимо сложно, так и хотелось выпустить Вихрь, да приказать обезглавить нахальца, или ещё лучше, призвать силы миров, да смять пространство вокруг, растирая в пыль и взявшегося наставничать Ремока, и насмехающегося Малого.
— Так успокойся и не кидайся на всех и вся, — продолжил наёмник. — Не станет тебя никто понапрасну трогать. Вот даже сейчас смотришь на меня и готовишься горло чуть что перерезать, а я тебя ещё ни разу не обидел. Думаешь дурень я не видел, что спать ты не ложишься с нами от страха, а не потому что такой могучий. Наверняка ведь и жрёшь где-нибудь втихомолку. А ты пойми, у нас дело общее, и покуда не кончим с ним, друг на друга кидаться повода нет. Кто тебя растил, что замашки барина, а повадки зверя?
— Отец да мать и их, мразь, даже упоминать не смей, — процедил Корэр сквозь зубы, приподнимаясь с места, перебарывая страх, протягивавший к нему лапы из прошлого.
В ушах у него эхом отдавались звуки происходящего вокруг, приглушённые, словно бы всепоглощающая пучина вновь затягивала его. Хотел он быть спокойнее и рассудительнее, но не получалось. Пределом мечтаний для него было, чтобы этот разговор вообще бы не начинался. Будь бы на его месте сестрица, полная заразительной жажды деятельности, к ней бы не пристали с подобными вопросами, не довели бы до очередных самокопаний. Она бы всех этих речей либо не заметила, либо умудрилась как-нибудь извернуться. Но он другой…
Он ни старший, ни младший. Вроде не дурак, но и особо умным не является. Нет у него особого таланта. Нет расположения к какому-либо делу. Он просто болтается где-то по середине, где-то на фоне, одарённого брата и находчивой сестры. И отец с матерью его вроде любовью не обделяли, но всё же чувствовал он себя каким-то не нужным. Он вроде всегда следовал наставлениям приведших его в миры живых, но слышал лишь краткие похвалы, будто так и должно было, вскоре сменявшиеся причитаниями. Ар притащила какую-нибудь гадость, измарала да порвала платье ввязавшись в какую-нибудь драку, сдружилась со змиёнышем из Подземелий, таскает за собой какого-то забитого безликого. Или Экор за какую-то насмешки в его адрес удавил очередного аристократа, притащил непонятно из каких закоулков тварь, да заляпал все коридоры её кровью, прикончил девицу, что уже готова была стать его спутницей по жизни, продолжал водиться с предателем, собирал вокруг себя таких же бесшабашных повес, натравливая их на решивших ему перечить королей, царьков и прочих правителей.