По команде Сморока, Ремок и Молчаливый, вооружённые алебардой и длинным палашом, врубились в ряды уже прорежённые магом. Следом за ними двинулись Малой, сминавший головы немёртвых чем-то вроде дубинки: бесформенной железки утолщавшейся к концу и некоторым подобием заточки на одной из сторон. И уже следом Няша, с утыканным шипами шаром, соединённым цепью с рукоятью.
Там временем Жердяй, сидевший на козлах, приготовил автострел, взведя курок, ссутулившись ожидая указаний ему.
Только теперь Корэр обратил внимание, что единственные, кто носил с собой мечи были он, Сморок и Янь. Аристократы?..
Твари не умирали, сколько бы ударов им не наносили. Из ран лениво, неохотно вытекала тёмная смердящая гнилью кровь, слизкой лужей растекаясь по пыльной дороге, перемешиваясь под ногами в тошнотворную на вид и запах грязь. Земля отказывалась впитывает эту мерзость.
И вновь Корэр думал, как бы поступили брат или сестра. Ему уже казалось, что выхода нет. Пусть он умудрялся за один удар проводить по Ту сторону по тринадцатку немёртвых, на их место тут же вставали новые.
И ничего кроме Вихря их не брало. С головами обращёнными в кровавое месиво, с оторванными руками или ногами, немёртвые продолжали двигаться. Даже когда Ремок разрубил одну тварь пополам, обе часть продолжили двигаться, пытаясь подобраться к живым.
В горячке боя Корэр запоздало заметил, что Вихрь реагировал на немёрвых так же, как тогда на упырицу в гостинеце. Вот только теперь энергия исходила отовсюду. От каждого мертвеца одна и та же, накрывая всепоглощающей волной. Словно бы все они были одним и тем же упырём.
Безумная и совершенно невероятная идея пришла арии в голову и он тут же поспешил её воплотить.
Янь вздрогнул, увидев колдуна отстегнувшего наруч и закатавшего рукав, со вспоротой от запястья до локтя рукой. И дело было не в глубокой ране, а в том, что из неё текло жидкое золото. Вопросы он благоразумно задавать не стал, и препятствовать магу даже не подумал, уж слишком много уверенности было в его лице.
Вымазав наконечники стрел кровью, Корэр велел:
— Стреляй так чтобы мы заметили, если упадёт.
Янь поспешно пустил стрелу в тварей подбиравшихся со спины, та глубоко вошла в грудь немёртвого и он тут же замер. Изо всех отверстий твари потекла пенящаяся чёрная жижа и очень скоро он распластался на земле бесформенной тушей.
Кровь арий и нэсу создаёт убийственную смесь! Уж Корэрэру об этом следовало бы помнить…
Словно бы в расплату за забывчивость, рана оставленная на его груди Вихрем, выжегшим кровь упыря, неприятно заныли.
Наблюдавший за этим Жердяй протянул Корэру колчан своих стридов для автострела, проговорив:
— Окропи и мне, буду отстреливать приближающихся.
Корэр прочертил на руке ещё один разрез, параллельный предыдущему, постепенно начинавшему меньше кровоточить. Вооружив вора, ария помчался к прорывавшимся вперёд отрядникам. Чтобы Сморок смог услышать его среди шума боя, колдуну пришлось впервые за долгое время кричать срывая голос:
— Я знаю как их убить, дай свой клинок!
Сморок, не глядя, швырнул Корэру шашку с удивительно длинным лезвием. Ария умудрился поймать его, внутренне содрогаясь, от осознания, что будь он чуть менее расторопным или стоило только джоню, перепуганному запахами крови и разложения, чуть дёрнуться, остался бы без головы.
Покрыв лезвие кровью, ария вернул Смороку его клинок, так же швырнув его обратно, предупредив о броске нанимателя.
Поблизости от арии оказался Молчаливый, но когда колдун попросил у него оружие, тот отстегнул с седла полупустой бурдюк, жестом показав вылить остатки воды.
Корэр нахмурился. Такой вариант ему в голову просто не пришёл… Хотя это было слишком расточительно: сколько крови прольётся мимо? А сколько ещё останется на стенках?
Оружие всех остальных Корэр обмазывал заставляя их не на долго отступить, выдёргивая по одному из боя.
Наконец-то их отряд двинулся с места, начал прорубаться к свободе.
В седле Корэр держался лишь потому, что всё тело его застыло, словно окаменев. Голова кружилась, каждый удар соратников отдавался в сознании приглушённым эхом, а перед глазами плясали круги, переливаясь всеми мыслимыми и немыслимыми цветами. Руки арии были по локоть искромсаны, левой досталось больше, с неё в некоторых местах кожа, начавшая отрываться от каркаса свисала клочьями. В какой-то момент кровь перестала выступать, рассечённая кожа и слой мягкой плоти под ней просто расходились, подобно разрезанной ткани, показывая сочленения каркаса. Только это и заставило Корэра остановиться, осознать, что он зашёл слишком далеко.