— Мне было интересно, зачем ты пришла.
Фиона издала раздраженное фырканье.
— Потому что я обещала Винсу позаботиться о тебе, Оливер и Мона настроены по отношению к тебе далеко не дружелюбно.
— Трудно было не увидеть или не услышать, — ответила я, думая о первом дне, когда Оливер попытался штурмовать комнату Винса. — Но почему ты помогаешь Винсу, ты же тоже не хочешь, чтобы я была здесь.
— Нет, не хочу! — призналась она. — Но теперь ты здесь, и я кое-что получаю от Винса взамен за игру в няньку, — сообщила она мне. — Пойдем со мной или ты хочешь сидеть в этой комнате всю оставшуюся жизнь, ожидая, когда Винс вздумает с тобой спариваться?
Я ярко покраснела, но, по-видимому, Фиона не хотела смутить меня своими словами, потому что на ее лице не проявилось никаких признаков забавы. Я нерешительно последовала за ней из комнаты. Я не покидала ее с момента моего приезда, к ней примыкала своя ванная комната, поэтому я не выходила, даже чтобы принять душ. Еду приносил мне Винс, и сейчас мне было странно покидать эту комнату, которая была моей единственной защитой от семьи Винса.
— Так что мы будем делать? — осторожно спросил я Фиону.
— Завтракать, — ответила она, и тут же у меня в голове возник вопрос, что ели волки на завтрак.
Надеюсь, никаких кровавых стейков или чего-то подобного. На кухне я с облегчением обнаружила, что Фиона выложила на стол тосты, варенье, кофе и хлопья. Так что все-таки не «волчий» завтрак!
Она, казалось, заметила мое облегчение.
— Ты что думаешь, что мы загоняем и заваливаем оленя, и потом все набрасываемся, раздирая его зубами?
Я пожала плечами.
— А вы заваливаете… гм… оленя?
Она нахмурилась и, похоже, была удивлена моим вопросом.
— Иногда, но только в волчьем обличье.
— Это хорошо… я думаю, — это было единственное, что пришло мне в голову.
— Винс не рассказывал тебе много о нас, а? — Фиона сказала это небрежно, разливая кофе в наши чашки.
— Нет, и для того, чтобы было ясно: я хочу находиться здесь не больше, чем вы хотите меня здесь видеть.
Фиона села за большой круглый кухонный стол и начала спокойно намазывать маслом тост, продолжая изучать меня.
— Если это так, почему ты связалась с Винсом?
Я решила не ждать, пока Фиона пригласит меня присоединиться к ней за столом, просто опустившись на стул напротив нее.
— Он не спрашивал меня.
Она откусила тост и продолжала смотреть на меня — я поняла, что она пытается спровоцировать меня. Я притворилась, что не замечаю этого и схватила свою чашку.
— Но ты спаривалась с ним.
От этой «спаривательной» историей у меня до сих пор закипали мозги. Можно заниматься сексом или с кем-то спать — но спариваться? Тем не менее, и Винс постоянно говорил о спаривании и периоде спаривания.
— Да, я спала с ним, но я не давала согласия выходить за него замуж или как вы это называете, — кисло ответила я.
Фиона ухмыльнулась.
— Люди…
Я собрала мужество и осмелился взглянуть на нее.
— Какая связь?
— Для нас спаривание — это согласие на связь, на партнерство, как вы это называете.
Я уже это поняла, но это не оправдывало того, что Винс связывал эти вещи со мной. В конце концов, я была не волком, а человеком.
— Я даже не знала, кто или что такое Винс, — начала защищаться я.
Фиона хотела мне возразить, но я увидела какое-то движение краем глаза. Я была так напугана, что уронила тост.
— Это Мона, — коротко сказала Фиона, и, прежде чем я смогла сказать что-нибудь хорошее, типа «Доброе утро», Мона уже начала наезжать:
— Что она здесь потеряла? Я думала, что Винс держит свою игрушку в своей комнате!
Я знала, что должна смотреть на что угодно, кроме Моны, но вид рыжей амазонки вызвал у меня больше, чем холодное содрогание. Она была высокой и атлетически сложенной, ее ноги были затянуты в черные лосины, и она носила обтягивающую футболку, как будто сейчас была середина лета. Ее татуированные руки заставляли ее выглядеть агрессивной. Короткие волосы были ярко-рыжего цвета, я не могла представить, что такой цвет волос является натуральным, даже у волков. Черты лица Моны были бы прекрасны, если можно назвать прекрасной амазонку, гордую и воинственную, если бы она не смотрела на меня с такой ненавистью. Фиона попыталась успокоить сестру.
— Она принадлежит к семье нравится нам это или нет.
Мона отвернулась от меня и гавкнула сестре:
— Значит, ты уже на ее стороне?