Дверь открылась только для того, чтобы захлопнуться у него перед носом. К счастью, его рука была вытянута, готовая толкнуть дверь, прежде чем она успела закрыться полностью.
— Поговори со мной пять гребаных минут, пожалуйста. — Последнее слово было резким, но в то же время уязвимым.
Наконец давление с другой стороны двери ослабло, и он смог войти. Оглядевшись вокруг, он почувствовал тяжесть на сердце от мыслей о том времени, которое они с Лейк провели вместе в этом доме.
Винсент вошел на кухню, наблюдая, как мужчина наливает апельсиновый сок в стакан посреди ночи. Он наблюдал, как Лейк делала это несколько раз в течение месяца, который они провели вместе.
— Я уже говорил тебе однажды, что она не сказала мне, куда собирается, и если бы я знал, что, черт возьми, заставляет тебя думать, что я сказал бы тебе?
Он взял свой апельсиновый сок и сел за маленький скрипучий столик.
Подойдя, Винсент сел перед ним.
— Она твоя гребаная дочь, так что ты точно знаешь, куда она пойдет.
Пол уставился на него.
— Как я уже сказал, если бы я знал, я бы тебе не сказал. Ты думаешь, я хочу, чтобы Лейк была с таким мужчиной, как ты? Черт, я не хочу, чтобы она была с таким гребаным мужчиной, как я. Она заслуживает гораздо большего.
Винсент хлопнул ладонью по столу.
— Ты думаешь, я, блядь, этого не знаю? — Большая часть меня не хочет быть в состоянии найти ее, но безумие во мне не может остановиться. — Я должен найти ее. Без нее во мне больше нет ничего хорошего.
— Мы все прокляты, Винсент. Мафиози никогда не может быть по— настоящему счастлив из— за той жизни, которую мы выбрали. Мы всегда хотим чего-то большего или лучшего. Мы хотим этого так чертовски сильно, что это убивает нас вместе с теми, кого мы любим. Вот почему почти все мы одиноки. Когда мы любим, мы либо хороним их, либо разрушаем то, кем мы когда-то были, когда они, наконец, покидают нас. — Пол отпил из своего стакана. — Когда мама Лейк бросила меня из-за денег, мне пришлось найти что-то, что могло бы отвлечь меня. У меня была дочь, поэтому я не хотел пить или принимать наркотики, потому что Лейк была всем для меня в этом мире. Если бы я потерял ее, я был бы настолько испорчен, что, думаю, покончил бы с собой. Итак, я начал играть в азартные игры. Я не знаю, может быть, сначала я выбрал это в надежде разбогатеть, чтобы ее мама вернулась ко мне, а потом это превратилось в обогащение для Лейк. Но я позволил азартным играм поглотить меня, пока, спустя годы, это, наконец, не причинило Лейк боль. Это то, что всегда, черт возьми, происходит с нами. Мне просто повезло, что Лейк выбралась живой. Так что не жди, что я скажу тебе, где она, потому что я не собираюсь хоронить свою дочь раньше себя. Я предлагаю тебе найти гребаное хобби.
— Как ты сказал, Лейк – все для меня, и я не потеряю ее только потому, что прямо сейчас я облажался.
Винсент резко встал, стул позади него чуть не упал на землю. Он понимал Пола, почему тот имел право не говорить ему, где находится его дочь, и уважал его за это. Винсент просто проявил свое уважение, сказав ему, что Лейк будет принадлежать ему.
— Данте хотел бы видеть ее мертвой или еще хуже, Винсент. Если ты приведешь ее сюда всего через неделю, ты, черт возьми, рискуешь ее жизнью. — Пол умолял и предупреждал его одновременно.
Направляясь к двери и отходя от Пола, Винсент сказал:
— Я же сказал тебе, что я облажался.
Винсент не думал, что ему следует рассказывать ее отцу следующую часть, и он собирался сделать то, что он не смог сделать - преподать ей гребаный урок о мафиози.
* * *
Винсент ответил на звонок на следующее утро.
На линии послышался голос.
— Иди сюда.
Затем звонок был быстро отключен.
Быстро одевшись, он чувствовал себя почти оцепеневшим, пока не постучал в дверь кабинета.
Прошло всего семь дней с тех пор, как он потерял Лейк, но с таким же успехом это могло быть семь месяцев спустя. Однажды он потерял Лейк, когда ушел от нее несколько месяцев назад, но что-то в нем знало, что она была единственной для него. Вот почему он так упорно боролся с собой, пока ему действительно не промыли мозги, чтобы он поверил в это. Тот месяц, который они провели вместе, укрепил его чувства. Затем, в тот момент, когда он действительно заполучил ее, ее забрали у него. Потерять то, за что он так упорно боролся, было такой жестокой болью, что он не пожелал бы этого своему злейшему врагу.
Не дожидаясь ответа, он прошел прямо через дверь и быстро закрыл ее за собой.
— Твоего отца здесь нет, не так ли? — спросил он, оборачиваясь.
— Нет, — прозвучал глубокий, резкий голос.
Полностью обернувшись, он увидел Луку, сидящего за своим столом и затягивающегося сигаретой.
— Что, черт возьми, с тобой не так?
Лука выглядел потрепанным, как будто не спал сорок восемь часов. Его пепельница была переполнена, что заставило Винсента задуматься, как долго он там просидел. С другой стороны, учитывая, как сильно он вдыхал палочки, Винсент подумал, что Лука, возможно, пробыл там не так долго, как он изначально полагал. В довершение всего, он, казалось, был не в лучшем настроении.
Лука ткнул в него сигаретой.
— Серьезно, ублюдок? Я мог бы сказать то же самое и тебе. Ты выглядишь дерьмово. А теперь сядь.
Винсент воспринял это как:
— Не спрашивай меня снова, что не так, ублюдок, потому что я чертовски уверен, что не расскажу тебе.
Он занял свое место перед Лукой и рядом с Сэлом, который сидел за своим ноутбуком.
— Сэл нашел твою девушку, — сказал Лука, сбрасывая пепел на башню на подносе.
— Ты это сделал? Где она? — Винсент практически встал со своего стула.
— Нет, я думаю, что я, блядь, нашел ее, — поправил его Сэл. — Я все еще работаю над этим.
Винсент пригладил волосы, пытаясь успокоить нервы.
— Хорошо, значит, он почти нашел ее, но почему я должен позволять Сэлу говорить тебе, где она? Она была занозой в моей гребаной заднице в течение тех пяти минут, что я был рядом с ней, и еще большей занозой в заднице для Данте. Этой девушке здесь не место.
Он знал, что Лука собирается это сказать.
Потому что она принадлежит мне.
— Я уже знаю. На этот раз я собираюсь по-настоящему научить ее, как устроена семья, что она может и чего не может делать. Я обещаю тебе, что она больше не побеспокоит тебя.
Лука с силой затянулся сигаретой.
— Что я бы сделал, так это запер ее гребаную задницу. Держи ее в своем доме или спальне и не выпускай ее задницу обратно.
Винсент уставился на Луку, как на ненормального.
— Это то, что я бы сделал на твоем месте, конечно. — Луке удалось потушить окурок так, чтобы на стол не упало слишком много пепла.
Не похоже, что он говорил обо мне или Лейк…
— Почти получилось, — прервал его мысли Сэл.
Лука вытащил еще одну сигарету и щелкнул зажигалкой, не торопясь прикуривать.
— Я верну тебе твою девушку, и ты будешь мне должен.
Винсент задумался над его словами, понимая, что он имел в виду. Последним человеком в мире, которому кто-либо хотел быть должен, был Лука Карузо, потому что однажды он сделает ставку в свою пользу, и этому человеку оставалось только надеяться, что он прожил полноценную и счастливую жизнь до того, как это случилось. Это не имело значения; он все равно был мертв без Лейк.