Худосочная дома в рваной футболке с надписью: «Суфражистки неба» бодрым голосом, по-видимому, полученная информация придала ей энергии, начала скандировать:
– Семарг, Семарг, Семарг… – тут же подхваченную многочисленными женскими голосами, не могущими себе позволить такие траты на космическое совершенство.
Взмахнув рукой, чтобы обратить на себя внимание, Мара, продолжила агитацию:
– Зависть, нездоровое чувство, товарищи. Вам ещё через первый этаж ходить. А там, между прочим, я живу. Вот начну одевать марсианские платья, что будете делать? Где возьмёте образец неповторимого шика? Вы, думаете, просто, ходить в таком жилете? – она сверкнула в объективы сотнями маленьких алмазов. – Вот, правильно, что зажмурились. Трудно. А комбинезон? Посмотрите, как изящно я завязала узел. Находка? Конечно!
Часть незамужних гражданок замолчала, посчитав, что без опытного кормчего им трудно будет плыть в стратосфере современной моды.
Быстрый подсчёт голосов через пульсометры, встроенные в браслеты, показал огромный кредит доверия в пользу Мары со стороны иждивенцев, ну там жён и детей, находящихся на содержании у сотрудников Замка.
Несмотря на критику и отвратительную фанерку оппортунистов, я полагал в жителях высотки огромную любовь к своей персоне. Цифры повергли в глубокое уныние, голоса разорвали моё больной сердце ровно посередине. Порадовал академик, вставшего в позу несгибаемого Джордано Бруно. Пришлось снова звонить.
– Это ваш сосед, некто Семарг. Ну как вы там? – начал дипломатические переговоры.
– Я знаю ваш интерес, и не пытайтесь. Или привозите Мару для операции, или отдам свой голос новому Хранителю в обмен на крылья.
– Помилуйте, везде выигрыш. Так нельзя, это противоречит элементарной логике.
– И чё дальше?
– Надо её спросить.
– Как будто не знаю ответ. Уже вёл переговоры и получил решительный отказ. Стал бы я торговаться, когда в руках судьба всего дома. Пока не уговорите, можете не звонить!
– Вы слышали, уважаемая Мара? Кстати, как палец, болит наверняка? Я не перенесу, если у вас образуется дефект в организме, – с максимальным участием поинтересовался у возможной преемницы Ключа.
После бурных дебатов и голосования граждане начали расходиться. Плазмолёт «Новости неба», сделав последний круг, исчез в глубоком колодце, пронизывающим высотку насквозь. Дети требовали грудного молока, у наркоманов закончилась терпение, алкоголики принялись дёргать ручки барных автоматов, сексуально озабоченные товарищи, сделав семафор глазами, побежали утолять похоть в чужие спальни.
Недавнее напряжение, совершенно искусственно созданное в центре здания начало растворяться в гаснущих один за другим софитах. Звук океана с пространственными дырами перекрыли крики сёрфингистов и радостных жильцов, получивших неожиданный выходной. Озабоченно посмотрев на часы, я кинулся к лифту, чтобы успеть ввести код отмены на нейтронной бомбе.
Вскоре сиденья в концертном зале опустели. В дверную щель пробивалась узкая полоска света от люстры в фойе. На сцене в жёлтом круге одинокого прожектора сидела Мара Филипповна, задумчиво водившая указательным пальцем по краю гранёного стакана. Она попробовала обнаружить боль от укола иголкой, тщетно. Выпитый коньяк произвёл анестезию, и теперь получалось, что напрасно сюда поднялась и устроила голосование. Результаты выборов её решительно не устраивали. Рядом стояла наготове секретарша с квантовым планшетом. Маре стало любопытно, как он работает:
– Что за штука такая?
– Вот, смотрите, нажимаем сюда и заказываем любую услугу.
– А это откуда? – поинтересовалась Мара, заметив фотографию с фейерверком.
– Ну как же, вчера попросили устроить праздник нашему обожаемому Семарг Львовичу. Вот я и заказала с доставкой.
– Вот это? – Мара подняла со стола шашки тротила.
Бывшая Наблюдательница сдвинула брови, изображая крайнюю озабоченность.
– Всё понятно, перепутали в отделе доставки! Вы не беспокойтесь, Мара Филипповна, я обязательно потребую вернуть деньги. Можете ничуть не сомневаться…