– Компьютеры… Это типа таких, что в больнице наблюдал за моим состоянием? Пиликал и показывал пульс, сердцебиение… – внезапно мне понравилась эта идея. – А что надо, чтобы заниматься компьютерами?
Валентина Ивановна как-то странно на меня покосилась, потом подошла и погладила по голове. Сухая, шершавая и горячая рука спускалась по моей щеке раз за разом.
– Сашенька, думать много надо. Математику знать, программирование, физику, логику… Да много чего. Главное, чтобы голова работала. Не болела, а работала! А ты её с мотоциклом по асфальту прокатил. Хорошо так прокатил. Старательно. Хорошо, что не до конца череп стесал, но зато фонарным столбом добил. Чудом же тебя спасли! Просто чудом. Не дури, а то вдруг швы разойдутся, – в сердцах закончила бабушка.
В груди и горле стало тесно, словно что-то в лёгкие попало. Раздражающие человеческие реакции. Инстинкты этого тела никуда не годились. Что-что, а рассудительность следовало потренировать безо всяких компьютеров. Я сглотнул, потёр глаза, медленно вздохнул и выдохнул, сердцебиение пришло в норму, слезливость отступила. Было неприятно. Нерациональная эмоциональность, чуть ли не самое главное, что меня раздражало в человеческих существах, и вот теперь я оказался сам подвержен этому пороку. Да и Валентина Ивановна странно выглядела. Кажется, следовало подойти к вопросу с другой стороны.
– Бабуль, да ладно тебе. Не надо так. Я серьёзно. Думать – интересно, если всё так плохо, то я попробую заново научиться.
– А надо ли тебе это? Опять меня обнадёжишь, а потом бросишь.
– Не брошу, обещаю. Помоги мне развить то, что… ну… требуется. Физика-математика, а дальше?
– Аналитический склад ума, память, ещё хорошо бы школьную программу повторить, там вступительные. Будут тебя гонять по всему материалу, а ты не в зуб ногой, – сдалась собеседница. Ещё чувствовалось сопротивление, но, судя по выражению лица и взгляду, она уже начала думать в ту сторону, куда мне было нужно. За пару месяцев я прекрасно изучил Валентин Ивановну.
– Что, например?
– Ты точно хочешь знать? – бабушка как-то нехорошо прищурилась, что даже у меня мороз по коже пробежал. – Ты уверен? Погоди минутку.
Она скрылась в своей комнате, сразу же стукнула створка шкафа – в её спальне тоже стоял такой же книжный, как и в моей – что-то зашуршало, шлёпнулось на пол, грохнуло. Я услышал, как бабушка оглушительно чихнула, и снова что-то громко свалилось. Уже собирался бежать на помощь, когда дверь растворилась, и Валентина Ивановна торжественно появилась со стопкой книг. Пыльные и невзрачные, в каких-то блёклых обложках, так всей стопкой она и водрузила их на стол. Сборник задач по математике Сканави, задачник-практикум по физике Бендривова, олимпиадные задачи, Фихтенгольц – лишь эти немногие названия, которые я бегло прочёл, уже удивляли.
– А еще английский нужно. Но это я тебе попозже принесу. А пока – занимайся. Если сможешь всё здесь прорешать и понять, значит поступишь на компьютерщика. У нас даже колледж «Информатики и вычислительной техники» есть. А нет – пойдёшь на столяра, как договаривались. Согласен?
– А если я что-то не буду понимать? – я вытащил из стопки первую попавшуюся книгу-толстячка, и начал листать. Многоэтажные конструкции с непонятными значками, чертами и закорючками, из которых я узнавал только цифры, смотрели на меня со страниц. Кажется, что-то переоценил я свою смекалку. В моём мире даже близко подобного не встречал.
– Так уж и быть, вспомню молодость. Час в день будем разбираться. Остальное сам. Если выдержишь, конечно. И будешь внимательным. Тетрадок у тебя в столе на пару месяцев хватит, не любил ты домашнюю работу делать. Да и усидчивостью ты никогда не страдал. Справишься?
– Договорились, – я, наконец, долистал до места, где один из примеров состоял исключительно из чисел, скобочек и знакомых мне знаков. – Давай начнём вот с этого? И ещё. А где-то можно посмотреть, что такое компьютер? – спросил я и оглушительно чихнул. Эти книги явно были старше Саши в несколько раз. Не зная об их ценности, выбросил бы не задумываясь.
– Так! Ты чего такой смурной?
– Горло болит. И дышать тяжело.
– А ну покажь! На свет смотри! Не дёргайся!
Я сильно сомневался, что там что-то можно разглядеть. На лечение немагическими способами удалось насмотреться ещё в моём мире, там выживал сильнейший. Те отвары и мази, которые продавались я бы не стал использовать и в страшном сне. Хотя, некоторые знахари умудрялись подбирать верные комбинации лекарственных растений. Но исключительно по большой случайности. В остальном, однако же, процент успеха был невелик, а тем более, когда кто-то без знаний, просто насмотревшись на других, пытался подражать и лечить. Но раз бабушка хочет.
У меня было ощущение, что, как только я появился в этом теле, оно начало медленно меняться, подстраиваясь под нового обитателя, оптимальнее распределяя ресурсы. Так что в каком-то смысле, я должен был стать более живучим, чем Саша. Да и навряд ли бабушка попытается угробить своего внука.
– Простыл всё-таки. Эх, знала я, добром это не кончится. Гланды воспалённые. Будем лечиться.
– Как лечиться? Что такое гланды?
– Дядя Булат как раз сегодня баню топит. Собирайся, айда к нему. Хоть помоешься нормально, с больницы ещё ни разу не парился. Иди, собирайся
Бабушка, проигнорировав предыдущие вопросы, подкинула новых непоняток, ничего не став объяснять, лишь ткнула в направлении одёжного шкафа и отправила в комнату.
– Что значит «париться»? – уточнил я спустя пять минут.
Валентина Ивановна торопливо собиралась, хлопала дверцами в кухне, что-то складывая в матерчатую сумку.
– Собрался уже? На, здесь гостинцы, сюда вещи складывай.
– Что?
– Полотенце где твоё? Чистая одежда на смену? – закатила глаза бабушка. Мне показалось, или её мимика существенно обогатилась с того момента, как я впервые увидел её в больнице. Поначалу она только грустила и плакала, потом устало расстраивалась и пугалась моих вопросов, а вот теперь начала активно, как я недавно прочитал в художественной литературе, насмехаться.
– Зачем?
– Стоило похвалить – сразу решил похулиганить? – судя по интонации, бабушка начала терять терпение, а значит, настало время прекратить расспросы и просто выполнить инструкции. – Бери трусы, носки, полотенце и за мной.
* * *
Дойти до дома дяди Булата было делом пятнадцати минут. На соседней улочке, два переулка пешком, и мы на месте. До этого бабушка меня туда не водила, потому я с интересом всё рассматривал. И иную конфигурацию двора, более высокий и плотный забор, сквозь который ничего нельзя было разглядеть, не то, что у нас; тяжёлые, железные ворота, где калитка располагалась внутри правой створки, и, чтоб зайти, приходилось высоко поднимать ноги и наклоняться. Металл гулко за гремел, стоило мне запнуться. Зато внизу, под воротами оставалась очень узкая полоска, такая, чтобы куры, деловито прохаживающиеся по двору, не могли убежать, догадался я.
Почему-то факт того, что некие вещи делались одинаково и здесь, и в моём мире, заставлял меня улыбаться. Там тоже крестьяне выращивали крупных белых птиц, не умеющих летать, но спокойно живущих рядом с человеком. Собирали их яйца, а самих употребляли в пищу по большим праздникам.
Бабушкин дом был построен длинной стороной вдоль улицы, потому, чтобы попасть во двор, расположенный позади, нужно было пройти вдоль забора в обход одной из сторон дома. У дяди Булата же двор начинался сразу от калитки: большой, утоптанный, квадратный; справа – гараж, где стояла та знаменитая машина, на которой меня забирали из больницы, с другой стороны – склад и сарай для куриц. Вот они и расхаживали по двору, среди лоханок с едой и водой, подозрительно поглядывая на нас одним глазом.
Вопреки ожиданиям, в дом нас не позвали. Мужчина высунулся наружу и крикнул, чтоб мы заходили, всё давно готово. Я, было, поинтересовался: «Куда?», но бабушка уже засеменила внутрь двора. Мы прошли мимо крыльца, вдоль поленницы – да, у нас дома была точно такая же, – по узкому проходу между досок и инструментов, и остановились перед бревенчатым домиком. Одно малюсенькое узкое окошко, грубо обработанные брёвна. Дым из трубы удивил больше всего: зачем в такую теплынь печку топить? Дрова лишние?