– Спасибо, что отозвались на мою просьбу о встрече. Располагайтесь, – показал он на белые кожаные кресла возле журнального стола с затейливой инкрустацией. – Выпьете что-нибудь? Виски, коньяк?
– Нет, спасибо, – отказался Панкратов. – Я на машине.
– Тогда кофе. У нас хороший кофе, мне его присылают с Кубы. Сейчас принесут.
– Шикарный у вас офис, – оценил Панкратов. – Надо же, зимний сад. В самом центре Москвы.
– В офисах мы проводим по десять, а то и по двенадцать часов. Половину жизни, больше чем дома. Но дом мы украшаем, а на офис не обращаем внимания. Сидим, как сычи, в пыльных конторах. Однажды я понял, что это неправильно. Я прихожу сюда, когда устаю от людей.
– А я всю жизнь просидел в пыльных конторах, – отозвался Панкратов. – И это простое рассуждение мне даже в голову не приходило. А если бы однажды пришло – что?
Появилась молоденькая секретарша, умело сервировала кофе с крошечными фарфоровыми чашками, спросила:
– Что-нибудь еще?
– Ничего не нужно. Игорь приехал?
– Приехал, ждёт.
– Пусть ждёт, он мне понадобится чуть позже. Это мой сын, – объяснил он Панкратову. – Насколько я знаю, Михаил Юрьевич, вы служили в КГБ и дослужились до полковника, – продолжил Аслан прерванный разговор. – Это так?
– Служил. В управлении по борьбе с особо опасными хищениями социалистической собственности.
– Почему ушли?
– Так получилось.
– Не жалеете? Ваша контора сейчас в силе.
– Это давно уже не моя контора. Наши пути разошлись двадцать лет назад.
– Как называется ваша должность в Национальной алкогольной ассоциации?
– Советник по безопасности.
– Работы много?
– Я бы не сказал.
– Платят нормально?
– Мне хватает. Аслан, я чувствую, что-то мешает вам перейти к делу. Не для того же вы меня пригласили, чтобы показать зимний сад и угостить кубинским кофе?
– Да, не знаю, с чего начать, – признался Аслан. – Со мной это нечасто бывает.
– Начните с начала.
– О*кей. Вы знаете, что такое Интерпол?
– В общих чертах. Международная уголовная полиция. В российском МВД приравнен к Главному управлению.
– В Интерполе служит мой старший сын, Игорь Касаев. С красным дипломом закончил международно-правовой факультет МГИМО. Английский, французский и немецкий свободно. Это у него от матери. А у меня даже простой английский не идёт, хоть ты что.
– С таким образованием в полицию? – удивился Панкратов. – А почему не в Министерство иностранных дел?
– Я предлагал, не захотел. Интерпол показался интереснее. Я согласился. Парень молодой, всего двадцать шесть лет, пусть попробует. А потом жизнь сама всё подправит. Я, наверное, не очень хороший отец. Чтобы быть хорошим отцом, нужно много свободного времени, а у меня каждый день расписан по минутам. Но я всё же заметил, что с сыном последние дни происходит что-то неладное. Вызвал на разговор. С трудом, он ничего не хотел говорить. И вот что он рассказал. Несколько дней назад он случайно узнал, что застрелился его товарищ по работе. Друг. Года на два старше сына. Сергей Старостин. Говорит вам что-нибудь эта фамилия?
– Нет.
– Сына что поразило? Что об этом в Интерполе никто не знал. Он пошел к начальнику, генерал-лейтенанту Сибирцеву. Жесткий мужик, я с ним пересекался, когда он служил в МУРе. Спросил: почему мы ничего не знаем о самоубийстве Сергея? Сибирцев ответил: а ты знаешь, почему он застрелился? Нет? И я не знаю. И вряд ли когда-нибудь узнаем. А тогда зачем будоражить коллектив? Тем более что Старостин уволился четыре месяца назад. Сибирцев по-своему прав, но сына это взбеленило. Он пообещал себе выяснить, почему его друг застрелился. И это меня тревожит.
– Почему? – спросил Панкратов.
– Начнёт копать. И до чего докопается? Отец Сергея – очень непростая фигура. Помните историю с коробкой из-под ксерокса, в которой вынесли из Белого дома полмиллиона долларов? Это было во время президентских выборов 96-го года.
– Как не помнить, – усмехнулся Панкратов. – Она стала фольклором.
– Тогда Ельцин отправил в отставку начальника своей охраны Коржакова и директора ФСБ. Заодно и генерала Старостина, он был заместителем Коржакова. Не знаю, по делу или попал под раздачу. Коржаков еще пытался дергаться, был депутатом Госдумы, а Старостин стал лютым ненавистником президента Ельцина, вступил в КПРФ, активно работал в какой-то их антикоррупционной комиссии. Последние годы о нём ничего не слышно, но кто знает, что варится на той кухне?