Я принялась рыться в вещах. Под простой одеждой я нащупала что-то легкое. То были платки желтого цвета. Ярко-красные повязки. Короткие прозрачные накидки.
Я потеряла дар речи. То была одежда, какую носили продажные женщины.
В Катании они наряжались в желтое и красное. В других городах были приняты зеленые и синие цвета. Сам король Федериго утвердил цвета для каждого публичного дома. Он пожелал, чтобы женщины легкого поведения были легко узнаваемы.
Я вновь принялась копаться в сундуке. Там были длинные серьги, броские кольца, браслеты на плечи. И коробочка с черной краской, чтобы подводить глаза. И розовый воск, чтобы красить губы.
И тут, в самом низу, почти на самом дне, я нашла письмо и шерстяную нить.
Они предназначались мне.
Глава 7
Возлюбленная моя дочка!
С тех пор как Господь всех зим пожелал, чтобы ты зародилась во мне, я знала, что у меня будет дочь.
Стоял месяц хешван, виноградники уже опустели. Чибисы улетали на юг. Я расшивала свадебное платье. Смотрела на небо и думала о том, что будет, когда я выйду замуж. Я знала, что, когда улетают птицы, на свет появляются только девочки.
Я была обручена. Но мой жених — достойный человек — был далеко. Нас всегда учили ждать своего суженого.
Но я ничего не знала о том, что такое тело. Я не подозревала, что кто-то может завладеть и моим. Няня рассказала мне только то, что один лишь муж имеет на это право.
Тем временем мой отец решил устроить празднование Хануки. Он пригласил в гости двух двоюродных дедов, с которыми вел торговлю тканями. Они приехали из тех земель, где солнце заходит на севере. Они были богаты. Нахальны. Пьяны.
В честь удачной торговли устроили пир. В кубках мужчин звенели деньги. То был непристойный звук, звук грязи, смешанной с небом. Мне то и дело казалось, что я слышу глас Пророка Исайи: «Новомесячия ваши и праздники ваши ненавидит душа Моя».
Самый старый из гостей пришел, когда я спала. Он навалился на меня, зажав мне рот рукой. От него несло вином и вотивным маслом. Он надругался надо мной прежде, чем я успела понять, что происходит. И с восходом солнца уехал.
Когда я рассказала об этом матери, она набросилась на меня с криками: «Ты сама виновата, красота всегда обольщает мужчину. И это большое горе, Мириам, ибо твой жених теперь откажется от тебя».
Как только стало ясно, что ты поселилась во мне, мать нашла женщину, которая занималась выскабливанием.
Но я отказалась это делать.
Лишь однажды я почувствовала, как ты шевельнулась во мне, но этого уже хватило. То был легкий, едва заметный толчок. Но я уже изменилась навсегда.
Ты появилась, пришла в эту жизнь, не воздающую по заслугам, полную предательств и потерь. Ты пришла. Я тебя чувствовала. Ты говорила со мной. Но не жених. Собственный отец изгнал меня прочь. Иметь такую дочь означало скандал, такой дочери не место в его доме.
Он выгнал меня посреди ночи, под звезды, говорившие мне, что вот-вот наступит месяц шват.
Ни один родственник не пустил меня на порог. И ни один знакомый.
Ведь это Мириам, женщина легкого поведения, шлюха, пропащая.
Лишь проституток не смутило, что я жду ребенка. Многие из них продолжали работать до тех пор, пока позволял живот. Когда я пришла к ним, они не стали задавать вопросов. Их не интересовало, кто отец ребенка. Откуда я. Они сказали: «Входи, понемногу привыкнешь».
Все они были матерями.
Урия каждую неделю навещал их. Проверял на инфекции. Омывал их липовой водой и экстрактом жасмина. Осматривая женщину, Урия всегда огораживался от нее занавеской. Он не хотел, чтобы женщины видели, как он рассматривает их интимные органы. Он был всегда вежлив и предусмотрителен. Он уважал их боль. И называл их подругами.
Он предложил осмотреть меня. Осторожно погладил живот. И, прикоснувшись к моей коже, прошептал: «Родится девочка, и она будет красавицей».
Впервые кто-то не относился ко мне как к пропащей, и из глаз моих хлынули слезы, краска растеклась, оставив черные бороздки.
Урия протер мое лицо и сказал: «Не плачь».
С тех пор он приходил каждый день. Он укладывал меня и заботился о моих распухших ногах. Разминал их. Кормил меня сладким миндалем, грецким орехом, давал семена агавы. Он изучал, как должны питаться беременные женщины. Говорил, что я должна разговаривать тише или напевать, потому что ты меня слышишь.