Спускался вечер, медленно натягивая на небо ковер из звезд. А мне хотелось вернуться в воду, в единственную стихию, которая соединяла нас. Мне хотелось почувствовать Мириам. Такую близкую и далекую, такую напуганную и смелую. Невероятную женщину, которая умела любить так беззаветно. Без оглядки.
И чем глубже я погружалась, тем больше понимала. Понимала, что рано или поздно чума отступит. Что выжившие вернутся в город. Что мертвые простятся с живыми.
Так было из поколения в поколение: бренной была не только жизнь, но и смерть, ибо времена года сменяли одно другое, как и боль потерь, потому что само сущее рассказывало нам свою историю и текло — неуловимо быстро — к своему разрешению.
И нам, его несчастным, калечным, потрепанным бурями детям, оставалось лишь принять этот путь. Погрузиться в поток, но не для того, чтобы управлять им, а чтобы позаботиться о нем. Чтобы любить его.
И тогда я решила. Стала собирать одиноких неприкаянных женщин, оказавшихся никому не нужными. Всех, кто остался отвергнутым. Среди них были обесчещенные девочки, постаревшие проститутки — слишком старые, чтобы дарить любовь, безбожницы, побирающиеся на рынках. Я омыла их, накормила и обучила.
А потом сказала: «Помогите мне, госпиталь должен снова принимать больных».
Так прошли последние несколько лет.
Я провела их рядом с этими женщинами, которых предали, как предали мою мать. Вот, я сделала то, о чем вы меня просили, я прижгла эту рану, я покрыла ее листьями азиатской центеллы, высушила диким чесноком и тимьяном.
Видите? Она зарубцуется за несколько часов.
Мне кажется, я выдержала экзамен, почтенные доктора. Я сделала все, о чем вы меня просили.
И потому теперь я прошу вас не отказывать мне в лицензии врача.
Я понимаю, что вы никогда раньше не выдавали ее женщине. Я знаю, что женщинам не разрешается врачевать.
Но ведь я прошу не для себя.
Не для себя я пришла на ваш экзамен.
Сколько лет мне еще осталось? Сколько раз еще я увижу восходящее солнце, заходящую луну?
Немного, если мои подсчеты верны. Немного, почтенные доктора.
Но я прошу вас ради моих учениц. Ради всех женщин, что жили и что еще появятся на свет. Я прошу вас в память о своих нерожденных детях. Ради других детей, которых я любила как своих собственных. Ради тех, кто похоронен под кустами боярышника.
Сделайте это ради них.
И ради Урии, Паскуале и Шабе.
Ради тех мертвых, что прошли рядом со мной. Ради заблудших матерей. И ради того пути, который предстоит всем нам. Сделайте это ради тех врачей, которые — подобно Йосефу — никогда не впадали в гордыню. Кто принимал близко к сердцу все хрупкое, что есть в нашем мире.
И кто хотел лишь заботиться о слабых и врачевать раны обездоленных.
Эпилог
В ноябре 1376 года комиссия из почтенных докторов под председательством Диенкелеле выдала доктору Вирдимуре лицензию на медицинскую практику.
После тщательного экзамена и проверки способностей экзаменуемой в теории и на практике, комиссия убедилась в ее знаниях в области медицины.
Впервые в истории официальное разрешение на licentia curandi — медицинскую практику — получила женщина.
Экзаменаторы оценили ее самоотверженность, ее способности и ее опыт по профилактике тифа и чумы.
Доктор Вирдимура с благодарностью отнеслась к признанию своих заслуг, но попросила, чтобы в ее лицензии указали еще кое-что. А именно, чтобы добавили слова о том, что ей разрешается врачевать самых бедных, нуждающихся, слабых, брошенных на произвол судьбы.
Этот документ до сих пор хранится в архиве Палермо, в нем говорится, что еврейке Вирдимуре выдана: «licencia praticandi in sciencia medicine circa curas phisicas corporum humanorum, maxime pauperum quibus dificile censetur in mensa phisicorum et medicorum salaria solucionem vivique» — лицензия на практику в области медицинской науки, касающейся физического врачевания человеческих тел, в особенности для бедных и неимущих.
С этого момента женщинам было официально разрешено заниматься медициной наряду с мужчинами и не только «осуществлять родовспоможение», но и работать хирургами и врачами общей медицинской практики.
Вирдимура продолжала лечить бедняков и обездоленных до самой смерти, оставив в наследство своим ученицам самопожертвование ради ближнего и чувство справедливости.
Рассказывая историю Вирдимуры, я старалась сохранить память о ней, почувствовать ее жизнь. Увидеть, как она лечит, любит, возвращается.