Продолжая идти, Агата и Давид всячески пытались не попадаться на виду. Они приглушили свет своих фонарей и, когда видели того или иного полицейского, тот тут же выключали, затаив дыхание. И повсюду стояла гробовая тишина. Лишь изредка были слышны разговоры патрульных между собой во время их обхода или вовремя сжигания трупов заражённых будь то это взрослые, дети или животные. Они просто выполняли свою работу.
К несчастью для Давида и для Агаты, из кустов внезапно появился один из патрулирующих. Он тут же схватил Давида, направив свой пистолет в его сторону. А Агата тем временем, испугавшись, отошла назад и её нога зацепилась за верёвку, что была туго натянутую поперёк тропинки. И, прежде чем Агата успела среагировать её тотчас потянуло вверх - из-за чего её фонарь и пистолет упали на землю, а она свисала вниз головой и была охвачена крупноячеистая сетью, которая в свою очередь предназначена для ловли крупной рыбы.
Повиснув вниз головой, Агата почувствовала, как кровь прилила к её голове. Всё закружился вокруг неё. Её сердце учащённо билось из-за страха за себя и за Давида, который стоял неподвижно, боясь, что тот полицейский выстрелит него. Хоть и Давид не боялся смерти и потерял смысл жизни после того, как не стало его семьи, но он не желал погибнуть вот так сразу. Ведь он пообещал себе и сёстрам, что поможет им добраться в Ломоносов и встретится с отцом. И Давид всегда сдерживает своё слово.
Давид: Слушай атпусти нас. Мы нэ тэ твари. Мы люди и мы нэ заражэны, - сказал он, обращаясь к полцейскому.
Полицейский: Заткнись! Я не верю тебе!
Агата: Он говорит правду. Мы не заражены, - произнесла она хрипло, продолжая свисать над головой.
Полицейский: Не заражены? А это тогда? - спросил он, направляя свет фонаря в ссадину правой руки Агаты.
Агата: Это не укус. Это всего лишь небольшая рана. Я упала недавно и потёрлась об асфальт, когда убегала от нелюдей.
Полицейский: От нелюдей? Значит они и укусили или поцарапали тебя. И может, даже и его!
Агата: Нет! Нет! Прошу Вас, поверьте нам. Мы не заражены. Мы здоровые люди, которые пытаются вернутся домой.
Полицейский: Домой? Все должны быть дома не позднее десяти. Таков приказ. Вы, как я вижу, не соблюдаете комендантский час. А за несоблюдение следует наказание. И я с радостью отвезу вас к начальнику, чтобы он наказал вас обоих. Или мне это сделать...
Давид: Паслушай, ты можэш нас правэрит. Давай мы пакажем тэбе наши руки, шэю, живот, и дакажэм тэбэ чта мы нэ тэ чудовишэ.
Полицейский: Молчать! Молчать! Я здесь говорю. И приказываю тоже я. И я могу наказать вас, убив к хренам собачьим и мне за это ничего не будет. Ведь я скажу, что посчитал вас за нелюдей посреди тёмного леса.
Агата: Ты не посмеешь нас убить!
Полицейский: Аха-ха-ха, какая наивная и глупая девочка. Заткнись! Посмею! Ещё ка посмею! А ты, мой нерусский недруг, сдохнешь первым, - произнёс он, сильнее прижав нож к горлу Давида. - Всегда хотел почувствовать какого это убивать человека. Особенно тех, кого ты терпеть не можешь.
Давид: Что? Паслушай, я тэбя знать нэ знаю, как и ты мэня. Так чта атпусти. Или я клянус что убю тэбя!
Полицейский: Аха-ха-ха-ха! Вы только послушайте этого беззащитного кавказца! Да-да, я вас терпеть не могу! Вы...вы даже посмели приехать в наш посёлок и вести себя так, как вам заблагорассудится! Как животное! И из-за таких, как ты и погиб мой старший брат. И я благодарен судьбе, что она дала мне шанс отомстить за него!
Агата: Стой-стой! Прошу, не делай этого! Он не такой как все. Да, он кавказец, как и я, но мы не все такие!
Охотник: Мне плевать! Для меня вы все едины! И я с большим удовольствием буду мучать вас, а после убью! Так что, смотри как мучается и умирает твой папочка. И скажи ему пока. Скоро вы встретитесь...в другом мире. Аха-ха-ха! - засмеялся он громко, отрезав частично правое ухо Давида ножом, который взял из своего кармана.