Когда Вирсавия огляделась вокруг и увидела полуобглоданные трупы животных, и поруганных мертвецов, и перепуганные лица в оконных проемах, и отроков, убитых Шеванией, она спросила, тихо и задумчиво, будто вправду искала ответа, будто спрашивала себя самое, а не кого-то другого: как может Бог попустить такое?
Но Давид ответил, будто вопрос этот был обращен к нему:
Бог совершенен и благ. Но Он еще и творец. А творец не может быть благим. Когда Он творит, Он выходит из Своего совершенства и делается как мы, и тогда может произойти все что угодно, тогда Он одной рукою уничтожает, а другою — созидает. Так-то вот.
Шевания тоже медленно возвращался к подлинной действительности. Он сидел на муле, но не прямо и напряженно, а сгорбившись и наклонясь вперед, и вместе с присутствием духа к нему возвращалась и его слабость, он дрожал, будто в ознобе, теперь ему недостало бы сил вообще поднять меч с земли.
Амнон и Авессалом стояли в ожидании позади царя и царицы, Авессалом держал под уздцы мула, запряженного в повозку с венцом.
Аммонитские отроки, те, что уцелели в битве Шевании, стояли совсем тихо, не кричали, даже не плакали, не призывали своего бога, ни о чем не спрашивали, только молча теснились друг к другу, как будто уже знали все, что можно знать.
Вирсавия сама прошла несколько шагов до повозки, Давид, правда, хотел было взять ее на руки и отнести туда, но она этого не заметила, не пожелала заметить.
Все, что оставалось исполнить в Равве, можно было поручить Иоаву и воинам, поэтому царь Давид отдавал теперь последние распоряжения: повозку для Мемфивосфея, для этого сонливца; сам царь поедет вместе с царицею; одного воина, который поведет мула Шевании и доставит несчастного отрока домой; десять стражей для сопровождения Амнона, Авессалома и захваченного царского венца; двое воинов, чтобы похоронить детей, павших от меча Шевании, а еще сосуд вина для Мемфивосфея и вообще все, в чем у него есть надобность и необходимость, все, что он ни придумает впопыхах.
Шевания попросил Шашака из колена Вениаминова, назначенного ему в провожатые, отдать ему меч. И Давид одобрительно кивнул: несмотря ни на что, в отроке этом было нечто странное и загадочное, быть может, даже святое. И, уже отъезжая, Шевания обернулся и сосчитал убитых врагов.
Одиннадцать.
Когда они покинули город и уже направлялись к первому лесистому холму — впереди повозка с венцом и Авессалом верхом на муле, — Давид рассказывал Вирсавии о царе Анноне:
Его бог оставил его, и мужская его сила развеялась, он был покорен как жертвенный агнец.
Откуда ты знаешь, что его бог оставил его?
Он сам так сказал.
И был как жертвенный агнец?
Да, как агнец, которого ведут на заклание.
Вирсавия надолго задумалась. Потом наконец сказала:
Ты вправду уверен, что Бог оставил его?
Но на сей раз Давид ничего не ответил, он уснул, положив голову ей на плечо. Голова была мучительно тяжела.
В Иерусалиме оставались только женщины, да хелефеи и фелефеи, охранявшие царский дом, да еще несколько царских приставников.
Праздничных ворот не воздвигли, но женщины бросали на дорогу перед царем пальмовые листья и ветки мирта, а подле Гионских ворот их встречали храмовые музыканты. Они все глядели победителями: Авессалом с царским венцом, Амнон с мехом вина на седельной луке, Давид с Вирсавией, Мемфивосфей в отдельной повозке, одной из великолепных повозок царя Аннона, Шевания со своим мечом и Вирсавия с Давидом.
Вирсавия тотчас удалилась в свои покои, ведь она непременно должна умастить своего бога благовонным елеем, у нее был припрятан маленький египетский сосуд с благодарственным елеем, который Мемфивосфей преподнес ей в первое утро, когда царь всю ночь оставался у нее и не посетил женский дом.
А после того как Давид пожертвовал овна в скинии Господней, принес жертву благодарности, и после того как он велел Иосафату, дееписателю, отправиться в Равву и пособить Иоаву в установлении мира, и порядка, и полюбовного согласия среди аммонитян, он призвал к себе писца.
_
Пиши.
Господи! силою Твоею веселится царь и о спасении Твоем безмерно радуется.
Ты дал ему, чего желало сердце его, и прошения уст его не отринул.
Ибо Ты возложил на голову его венец из чистого золота, венец для десяти царей.
Пиши: нет победителя, кроме Господа.
Ты остаешься с побеждающим, побежденного Ты оставляешь, Ты истребишь плод его с земли. Во время гнева Твоего Ты сделаешь его, как печь огненную, и пожрет его огонь.