– Какой? – встрепенулась Аня от неожиданности, она, слушая пламенную речь Максима с эпитетами и метафорами ожидала чего-то более эмоционально яркого.
– Блудский взгляд, – улыбнувшись ответил парень, и увидев сомнения девушки добавил. – Собери два слова в одно «блудский» и «вятский» и посмотри, что получится. Вот такой у нее был взгляд и всего-то-навсего.
– И что? – спросила Аня.
– И все, – спокойно ответил Максим. – Близости не произошло по моей инициативе, я ее отверг. Понимаешь?
– Правильно сделал, – резонно заметила девушка.
– Правильно-то, правильно, но условно, чисто теоретически, поставь себя на ее место, не дай бог, конечно. Какой бы там огонек в глазах не горел, но она – женщина, она была готова доверить себя и довериться мне. Да скажу прямо – она уже готова была отдаться, а я отверг. Я стал ее личным врагом. И после нового года началось такое. Для Жук я враг, первому заму я рассказал про извращенцев и воровство, но ирония в том, что и воровство, и извращения курировались и поощрялись сверху – тремя людьми, двое из которых Жук и Марафонова. Как потом выяснилось лесбиянка – начальник отдела была девушкой Марафоновой.
– Неожиданно!
– И я о том же. Меня стали сильно зажимать по всем направлениям, мне совсем не давали работать.
– А ты?
– Я начал распутывать блудский, адский клубок. Я стал понимать кто чей парень и, кто чья девушка, где девушка парня и где парень девушки и где девушка девушки парня и так далее до бесконечности, я понял кто что ворует, отмывает, откатывает и кому заносит.
– Ты до конца распутал клубок? Все понял?
– Нет. И слава богу, клубок так сильно перепутался будто им долго играл котенок, а потом ребенок снова его сматывал и подкладывал в пакет с нитками бабушки, а котенок снова его находил и опять играл, а ребенок снова сматывал и так много раз. А самое обидное что во всех своих мерзких грехах они попытались обвинить меня. Вот за это я их так сильно и не люблю, мягко говоря.
– Но у тебя же был компромат.
– И что? Во-первых, у меня не было никаких серьезных подтверждающих документов, только умозаключения. Во-вторых, куда бы я с ними пошел будь они у меня – эти документы? Компромат был пригоден лишь для внутреннего пользования и устрашения, но не более того.
– Может нам и Марафонову? – показала Аня жестами физическое наказание.
– Может быть. Вполне может быть.
ГЛАВА X
Загрузка нового бойца
Время шло своим чередом. В одной из компактных, зато недорогих квартир, города Вольного на подоконнике лениво лежал кот, с грустью смотрел за окно, щурился от солнечных лучей, бьющих по глазам и мечтал о подвигах в бою и любви – в душе он был он воином и романтиком – соблазнителем, но хозяйка считала его лишь «прикольным зверьком», который скрашивает ее одиночество и ласково усыпляюще фырчит в ее объятиях. Она, конечно, его любила, и он ее по-своему любил. Эта любовь была одной из многочисленных вариаций такой любви при которой любящая (любящий) невольно подавляет объект своей любви, недооценивает его, не видит ширину его души и диапазон его возможностей, и в результате не дает ему раскрыться, порой доводя до отчаяния. А как бы коту хотелось умереть в бою, полному сил и страсти, как настоящему мужчине. Но кот любил хозяйку и по своей натуре был очень добрым парнем, ведь она любила его и даже сохранила его «мужское достоинство», чем до последнего его вздоха оставила надежду на исполнение желаний и осуществление мечты. «Рано отчаиваться, все еще может быть. Что так без толку бесконечно пялиться в окно? Пойду лучше помочусь ей в тапок» – думал кот.
А где-то относительно недалеко от кота в своем рабочем кабинете, у окна, сидел заместитель главы Вольненского района Ячкин и с грустью смотрел в монитор компьютера. Заняться было нечем, а до планерки оставалось еще два часа, ее перенесли на десять часов, по техническим причинам. Ячкин сожалел о похищенных у него похищенных им деньгах и чувствовал себя как побитая собака, но дело было вовсе не в нападении на него персонажей из компьютерной игры, дело было в другом … «Хоть бы молодую симпатичную и беспринципную девушку с роскошной задницей на работу принять. Но увы. У нас есть немолодая и несимпатичная, зато беспринципная – первый заместитель главы района с ней мне и придется до смены политического режима, либо до ее смерти, не знаю, что раньше наступит, предаваться плотским утехам.» – думал Ячкин: «Она меня совсем не ценит. Меня никто не ценит и не понимает. Я вынужден играть здесь роль тупого клоуна, грязного извращенца и политического гомосексуалиста, а ведь я способен на гораздо большее. На гораздо большее. Эх, сейчас бы на рыбалку! Сейчас бы, хотя бы, Светлова вызвать, да вынести ему мозги по полной, но даже и этого я не могу сделать. Нет Светлова. Что за жизнь такая? Пойду, хоть техничку проконтролирую, если плохо помыла – я ее не пощажу, … как последнюю проститутку!» Прежде чем выйти из кабинета, Ячкин еще раз с грустью взглянул в окно и тяжело вздохнул, увидев идущую мимо администрации молодую и симпатичную, возможно даже и порядочную девушку. А за окном было двадцать четвертое февраля. А в районе все было стабильно.