Одевая брюки, я опасался, что намочу их водой, впитавшейся в набедренную повязку. Однако, стоило мне их натянуть, как та исчезла вместе с водой. Еще одна условность. Тем лучше. Набросив куртку и прихватив пояс, я заспешил наружу, к лестнице.
Однако девчонок я так и не догнал и нашел их уже в беседке, болтающих, как ни в чем ни бывало. Точнее болтала Лика, само собой. Зато мое черное кимоно вызвало заметное оживление у обоих.
— О, так ты теперь послушник?! Все, кончились твои издевательства надо мной, Ната. Теперь у меня свой спарринг партнер есть.
— Это ты намекаешь, что я ни на что не годен в бою? — с нажимом спросил я девушку.
— Не намекаю, а надеюсь. Надоело в синяках ходить. К тому же ты же джентльмен, ты же не станешь обижать даму?
Ната решила поддержать нашу беседу, громко фыркнув. Вот только не очень ясно по какому поводу: то, что я — джентльмен, или то, что Лика — дама. Скорее всего по обоим.
— Кстати, насчет занятий. Я пропаду на несколько дней.
— С какой кстати?
— Ты же не думаешь, что у меня нет дел? Я не настолько богат, чтобы сидеть здесь безвылазно.
— А задания? Там же послушникам заранее оговаривают минимальный ежедневный онлайн. И исключения делают только в крайнем случае.
— Ну вот у меня почти крайний. К тому же я, возможно, буду ненадолго заскакивать, но ничего не обещаю. И то, что мы будем пересекаться несколько ближайших дней — маловероятно.
— Что-то серьезное, Бил? — спросила Ната.
— Нет, просто дела, которые нельзя отложить.
— И какое тебе задание выдали, о юный послушник нашей славной школы? — спросила Лика. — Надеюсь, оно не помешает нашему сегодняшнему ночному походу на чудовищ?
— Лик, это же не срочно? Может, отложим?
— Уже и так откладывали. Ты же обещал! Ты что, прямо сейчас собрался смыться неизвестно на сколько?
— Ладно, сегодня я ваш. Какие планы? — невинно спросил я, радуясь, что с темы задания удалось соскочить. — Надеюсь, обойдется без убийств и членовредительства? Я имею в виду в первую очередь себя.
— Жить будешь, не боись. Для начала сходим в Фронтик.
— Зачем? — насторожился я.
— Ты же сам плавки купить хотел.
— А, ну ок. Пошли. Но тогда сперва в банк заскочим. Я же вам денег за аттракционы и выпивку должен. Да и в магазине чем-то расплачиваться понадобятся.
— Бил, а в глаз? Мы тогда сами пригласили тебя потусить. Когда-нибудь ты пригласишь нас. Так что про долги лучше не вспоминай. А в нормальных магазинах банковские счета работают. Здесь все-таки фронтир, а не провинциальная глухомань.
— Тогда пошли?
— Ты заболел? — обеспокоено спросила Лика.
— С чего ты взяла?
— Обед же. А ты не в столовую нас тащишь, а в магазин. Ты когда нырял, головой о бортик не ударился?
— Ха-ха-ха. Раз так, пошли в столовку.
— Вооот! Узнаю нашего Била. Я после всех этих спаррингов и сама не прочь перекусить.
В столовой на нашу компашку многие поглядывали. Стараясь это делать незаметно. Да уж, не привлекать внимание выходит так себе. Набрав еды, уселись в центре, так как остальные столики оказались заняты.
Пока я поглощал вкуснейший суп, Лика, под насмешливые взгляды Наты, расписывала, как та сегодня почти победила учителя, но в последний момент что-то пошло не так. Полет Наты после удара ногой она живописала минуты три. Неугомонная.
В итоге, когда мы с Натой уже доедали второе, Лика едва съела половину порции супа. Заметив, что мы уже не жуем, она наконец взялась за еду, но ни первое, ни второе так и не доела.
— Пошли? — встала она со своего места. — Пойдем через южные ворота.
Ната в ответ кивнула и зловеще усмехнулась.
— Опять к стражам будете дорываться? — усмехнулся я.
— Это они будут дорываться, а мы их — воспитывать! — возразила Лика.
Ее улыбка была еще более злорадной. Мда, не слабо ребятки нарвались.
— А это нормально, что они постоянно на одних и тех же воротах?
— Они, если честно, туповаты оба. Возможно, потому их больше никуда и не посылают. И понимают они не слова, а только силу. Ната уже проверила.
Внешний забор возвышался на добрых шесть-семь метров. Уровень двухэтажного дома. Это уже, пожалуй, крепостная стена. Сами ворота представляли собой высокую арку в форме все той же пагоды с остроконечными крышами, в четыре этажа возвышающиеся над самим забором. Охраняли проход всего лишь двое монахов с длинными копьями. Было им не больше двадцати.