На службе в армии мой друг приобрел привычку – не болтать лишнего, в том числе о своей новой работе. Я неоднократно пытался завести разговор о его планах по карьере, но в ответ получал размытые фразы, которые он, по всей видимости, подготовил заранее. Не то чтобы он постоянно врал или вводил в заблуждение, нет. Просто касательно данного вопроса Женя был молчалив и единственное, что мне удалось из него вытянуть – причастность к спецслужбам.
Его веселость и открытость за три года сменилось скрытностью и загадочностью при том, что два первых качества все-таки не исчезли бесследно. В остальном он остался прежним. Иногда мне казалось, что образ, который он себе создал, лишь игра и на самом деле он обычный сотрудник службы безопасности; обычный в том смысле, что сидит в кабинете, занимаясь канцелярской работой. Может мне все-таки стоило выяснить, что да как? Но взять для этого достаточных причин было не откуда. Да и не хотел я рушить красивые мифы.
Что заставило его позвонить сегодня, именно в самый разгар дневной жары, а не вечером, я узнаю уже через двадцать минут. Не зря мой автомобиль с электроводородным мотором мчался в столицу на пределе скорости. По телефону, тревожным голосом, он успел едва лишь сказать, чтобы я немедленно приезжал в квартиру его родителей, после чего связь прервалась. Ни о чем плохом думать не хотелось, но в первые минуты, откровенно говоря, мысли полезли всякие.
Переведя компьютерную систему ультрасовременного жилищного блока в охранный режим, я сел в машину. Уже тогда я почувствовал, как от меня ускользает не только остаток чудесного вечера, но и спешит ускользнуть вся будущая жизнь. На душе создалось ощущение, что я на полной скорости стремлюсь налететь на бетонную стену и теперь до нее несколько метров. Не вырулить, не затормозить.
Когда я ворвался в Москву, передо мной, на перекрестке столкнулось несколько машин. Люди, конечно же, живы, но на разбитую технику смотреть можно только с сожалением. Участок, где произошла авария, я проезжал медленно, за это время успело подскочить два черных внедорожника, всех участников усадили внутрь, и резко взяв с места, куда-то повезли. Что за внедорожники догадаться не сложно, такие машины находятся только в рядах МВД, ФСБ и ФСО. Что-то вроде ведомственной спецтехники. На дорогах города эти машины встречаются только по особым случаям. Видимо авария случилась не простая.
Через несколько минут, с некоторым интервалом, на встречу попалось два кортежа. Самое интересное, что ведущие и замыкающие автомобили полицейских, сопровождали обычные гражданские машинки, а не лимузины как это нередко бывает. Может кино решили снять, по старинке, используя живую постановку? Но тогда где хоть одна камера? В городе явно что-то происходило. Это чувствовалось.
Наконец я добрался. В чуть пыльном, но уютном дворике, расположенном в глубине московских улочек, находился многоквартирный дом, в котором была квартира Жениных родителей. Обычная типовая застройка, возведенная в далекие времена процветающего социализма. От таких домов веяло историей. Большие окна, иногда прямоугольные, иногда в форме арок. Широкие карнизы, лепнина. А внутри комнаты с высоченными потолками. Оказавшись рядом с таким домом, забываешь, что находишься в современном городе двадцать первого века.
Однажды, это случилось когда я еще учился в начальных классах, жителям и властям стало ясно: Москва более не является городом пригодным для нормальной, полноценной жизни человека. Типичные проблемы мегаполиса с годами приобрели гипертрофическое состояние. К тому же, людей в нем меньше не становилось. Затем, кому-то из тогдашних властей, наконец, пришло в голову принять кардинальные меры. Ибо полумеры более результатов не приносили.
И тогда, под восторженные возгласы граждан, удивленных столь активными действиями, начался процесс всеобщей перепланировки города и модернизации транспортных путей. Поскольку я был мал и проблемы взрослых меня не заботили, в тонкости этого начинания я не вникал. Помню лишь всеобщие разговоры, что на это дело выделялось огромное количество денег, настолько огромное, что проще было отстроить город с ноля. Так же помню, что в некоторых местах, сносили всё, что не вписывалось в проект. Не было в городе ни одного неприкасаемого объекта. Даже Кремль могли перестроить по-новому, но поскольку он находился в центре окружности, трогать его было не за чем. Перепахивали магистрали, где надо - расширяли старые, где надо прокладывали новые. Пострадали тысячи домов и различных строений. Если дело касалось выселения людей, гладко шло не везде. Многие жители свои дома покидать отказывались. Решалось традиционно: более привлекательными жилищными условиями, деньгами и привилегиями.
Уничтоженным архитектурным памятниками не было счету. И самое время защитникам бронзово-гранитных, а так же бетонно-деревянных ценностей завалить жалобами суд, но жалоб не поступало. Когда все увидели истинность грандиозного плана и то, какие он дает плюсы – критиков не осталось.
Столица России более чем на пятнадцать лет превратилась в громадную стройку. Хотя очень культурную, облагороженную, что не вызывала ассоциаций с пылью, грязью и ржавыми стрелами кранов. В этом проекте себя пробовали лучшие умы мира. И вот теперь, спустя почти два десятилетия, Москва – это уже не тот устаревший исполин с вечными пробками и забитыми парковками. Москва превратилась в образцовый город мира. Теперь я вырос, стал взрослым и тоже вижу результат той колоссальной миссии.
Что касается экологии, а в частности воздуха, специалисты создали приспособления, вбирающие в себя загрязненную воздушную массу, а выбрасывающие чистейший, ионизированный, воздух альпийских гор. Такие приспособления, в основном в виде цилиндрических мачт, часто можно встретить возле дорог и в парках. Жизнь москвичей превратилась если не в «рай», то, как минимум, стала таким местом, где задумываться о том, чем ты дышишь, уже не стоило. А для многомиллионного мегаполиса это и есть, пожалуй, главнейшая составная часть «рая». Про новейшие системы избавления от мусора говорить будет излишне.