— Алексей Федорович, разрешите представиться. Председатель партии «Единая Россия» и по совместительству, что называется, спикер Государственной думы Сабрыкин. Иногда меня показывают по телевизору, но все говорят, что в натуре я лучше. — Он трескуче засмеялся, топорща усы, с которых просыпалась на пол железная пыльца. Обеими руками схватил ладонь Алексея и долго тряс, проходя вслед за хозяином в комнаты.
— Да, да, узнал вас, — Алексей освобождал руку, на которой остался след металлической ржавчины. — Чем обязан визитом?
— Видите ли, Москва слухами полнится. Мы, как и все, смотрим телевизионные программы. Встреча с монархистами — странные, не правда ли, люди? Визит в монастырь под водительством митрополита Арсения — глубочайший, скажу я вам, дух, светило и, не сомневаюсь, будущий Патриарх Московский и Всея Руси.
— Боюсь, что вы тоже введены в заблуждение.
— А это наша такая доля — блуждать. Знаете, у нас в Думе все блуждают, никто не сидит на месте. Как голосовать, так в зале нет никого. Один депутат за два десятка других голосует. А как зарплату получать, так все на местах. Но вы не подумайте, народ у нас дружный, душевный. Умеем закон принять. Вот и послали меня к вам пригласить на наш «круглый стол», чтобы вы приняли участие в дискуссии.
— В чем суть дискуссии?
— Видите ли, «белые» и «красные» никак не могут между собой столковаться. Только чуть-чуть поутихнут, как что-нибудь опять обнаружится. Сейчас вы, Алексей Федорович, обнаружились. И наши думские фракции хотят с вами познакомиться. Высказать на ваш счет свое мнение. Все будет снято на камеру и показано в программе «Парламентский час». Очень солидная, доложу вам, программа.
Нельзя было отказаться. Не он управлял событиями, а кто-то властный и ведающий выстраивал эти события, словно ступени лестницы, по которой он поднимался вверх, быть может, к последней ступени, за которой следовало падение в бездну. К тому же, на встрече появится телевизионная группа и загадочная женщина, волновавшая его своей печальной тайной, своей грустной и недоступной красотой.
— Что ж, поедем, — сказал Алексей и покорно отправился к зеркалу повязывать галстук.
У подъезда их ждала машина с четырьмя кольцами на радиаторе. Ловкий молодой шофер с загорелым лицом спортсмена предупредительно распахнул перед ними дверцы.
— Эта «ауди» закреплена за вами, Алексей Федорович. В любое время дня и ночи. Водителя зовут Андрюша, он и кофе сварит, и избу, если надо, зажжет, и коня на скаку подстрелит. Правда, Андрюша?
— Мы избы не жжем и коней влет не стреляем. Мы плохим людям во лбу дырки делаем, — белозубо рассмеялся шофер, дожидаясь, когда пассажиры удобно разместятся в салоне. — Плохим людям лучше к нам не соваться.
Они промчались по оживленному центру города, переполненного машинами, блеском витрин, вспышками солнца. Оказались у тяжеловесного, как гранитный утес, здания с высеченным наскальным гербом СССР. Алексей без труда узнал Государственную думу. Милиционеры отдавали Сабрыкину честь. Лифт вознес их на многолюдный этаж. Побежавшие навстречу услужливые секретари и помощники ввели их в конференц-зал, где были расставлены готовые к заседанию столы и уже расселись нетерпеливо ожидавшие депутаты, пестрели таблички с именами и названиями фракций, нагнули дужки грациозные портативные микрофоны, блестели бутылки с водой и хрустальные стаканы.
Сразу, с порога, направляясь к приготовленному месту, Алексей увидел телеоператора с камерой, вкрадчивой тигриной походкой обходящего столы. И следующую за ним женщину, которая, узнав Алексея, испуганно вскинула на него зеленые, умоляющие глаза, словно предостерегала от чего-то, стремилась что-то сообщить. Беспомощно шептали ее губы, выше обычного изогнулись золотистые брови. На этот раз она была одета в малиновое, с медным отливом платье, все с тем же лучистым отблеском. Любуясь ею, он подумал, что ткани, которые она на себе носит, имеют неземную природу, сотканы из неземных материй, как хитон Христа. Сама же она явилась в эту земную жизнь из иных миров, чтобы принести ему, Алексею, какую-то тревожную весть, и только ждет случая, чтобы о ней поведать. Так думал он, направляясь к отведенному для него месту с табличкой, на которой было начертано: «Алексей Федорович Горшков».
— Дорогие коллеги, позвольте приветствовать нашего почетного гостя Алексея Федоровича Горшкова, любезно согласившегося принять участие в нашей дискуссии, — Сабрыкин с интонациями спикера обращался в разные стороны. — Потому что сам Алексей Федорович, вы знаете, имеет непосредственное отношение к выбранной нами теме. А тема звучит так: «Царские мученики — покаяние или возмездие?» Ну, кто начнет, господа?